Еще с детства мечтал он о деньгах и славе,
Был любимчиком в доме, балован семьей.
Он считал, что позволено все, и он вправе
Человека использовать, быть всем судьей.

Голубые глаза и густой светлый волос,
Рост приличный и сложено тело крепкО.
Чувство юмора есть и поставленный голос,
Его девушки любят, отдаются легко.

Но при встрече с одной, самой неповторимой,
Не по плану пошло все, она не далась,
Это стало ему просто невыносимо,
Бродит Бес в нем, желает над нею взять власть.

Эта девушка светлая – пошлость и грубость,
Не приемлет ни в ком – она хочет любить!
Для нее отношения – это не глупость,
Для него – только ветреность, тонкая нить.

Вот сидит темной ночью и гневом страдает,
«Я хочу над ней власти – пусть будет со мной!
Пусть моей только страсти она возжелает,
Я привык, что для каждой я первый герой!»

И последовал мощный удар об картину,
На осколки стекала горячая кровь,
Стала вдруг оживать из нее чертовщина,
Чувство страха до смерти ему было в новь.

«Кто ты?» — медля, с испугом, растерянный парень,
Попытался узнать у жильца из холста.
А у чёрта в глазах только жгучая пламень –
Мерзкий тип с острием на исходе хвоста.

«Я тебе свою власть предлагаю, на время.
Получаешь своё – все без доли вранья!
Но за это возьму обещанье за бремя –
Откажи первый раз – она станет твоя!

И внезапно напротив другое посланье –
Светлый образ пытается что-то сказать:
«Лишь твой труд и терпенье исполнят желанье!
А иначе – прощай. Тебе выбирать».

В состоянии дум, не ушедшего гнева,
Парень громко ответил: «Не буду я ждать!
Мне никто не отказывал, тоже мне, Дева!
Мы посмотрим, уж я ей смогу отказать!»

Темнота затопила… Рассвет наступает,
Все как будто во сне это было вчера,
Сам не свой, так могуч, ничего не пугает,
«Да, сегодня мой день, сегодня пора!»

Все идет идеально, она отвечает:
Дарит нежные взгляды, и манит рукой,
Его жажда растет, а глаза раздевают,
Правит им голод страсти безумств не людской.

Ночь настала. Вдвоем, в его скромной квартире:
Как суккуба, туманит рассудок его,
Неприступность иссякла, кончаются силы,
Его власть отвернулась почти от него.

«Я смогу устоять!» — повторяет все чаще,
Но темнеет в глазах, тело страстью кипит,
Он ласкает ее, и сближенье все слаще,
Бокал власти был полон, но ею допит.

Воедино слились, и свое сладострастье
Утолил наконец – это сладостный миг.
Но довольно недолго его длилось счастье,
Пред глазами чудовищный образ возник.

Наша «Нимфа» в мгновение переменилась,
Облик светлый свой стала менять на другой:
За спиной крылья черные вдруг появились,
Взгляд игривый сменился на дьявольски — злой.

Когти острые в шею вонзила все разом,
Кровью алой забрызган, от боли сипит.
Он успел посмотреть на нее одним глазом,
Он пытался уверить себя, что он спит.

Но такой дикой боли во сне не бывает,
А она все когтями по телу скребет,
Он мучительно стонет, тело онемевает,
Она плоть раздирает и кровь его пьет.

Из разбитой картины прообраз выходит:
«Путем добрым не стал ты идти, выбрал злой.
Дьявол власти не даст, дьявол в ад лишь уводит.
А теперь, друг, прощай, он пришел за тобой».