Он совсем перестал спать, так забудется в полубреду. И скорее опять писать, не показывая никому. Он копался в себе, как крот. Душу рвал, как черновики. И казалось, найдет вот-вот, но не складывалось, вопреки. Напивался и во хмелю, блеск в глазах появлялся вновь… И лелеял печаль свою. Ненавидел свою любовь. А с утра, с головой больной, от отчаянья слабый крик… Он писал для нее одной. Он придумал боль. Он привык.