Осознав фантомность потерянных некогда оков,
Обретя долгожданные очки в роговой оправе,
Он уставился в себя самого сквозь округлые диоптрии
И осознал нечто такое, что невозможно передать письменностью.
Танец шамана запредельности страшен и непредсказуем,
Поступь босых ступней след на песке оставляет едва ли…
Рассматривай самого себя, рассматривай!
Выплясывай свой неистовый танец, выплясывай!
Что ты думал, что они будут плясать с тобой эту неясность?
Или, может быть, ты надеялся, что плясать не придётся?
Ноги вязнут в песке зыбучем под мелодию восточной дудки.
Очки падают – путы натягиваются. Но очки сидят плотно!
Осознав фантомность прекращённого шаманского танца,
Обретя зрение без давления роговой оправы на голову,
Он уставился на своё пляшущее отражение в зеркалах,
И осознал нечто такое, что невозможно передать простым танцем.
Созерцание движения отражений статично и предсказуемо.
Любопытные взгляды со стороны на себя самого завораживают.
Так рассматривай самого себя, рассматривай!
Отражайся в кривых зеркалах бытия, отражайся!
Неужто ты думал, что кто-то ещё на себя рядом смотрит?
О чём ты мечтал побеседовать с движущейся определённостью?
Все эти “па” давно тобою изучены. Все эти танцы давно отплясаны.
Очки на песке – точка перед глазами. Отражение расплывается.
Осознав фантомность самого пассивного, созерцающего,
Обретя бесконечность повторений своего “я” в отражениях,
Он разучился видеть картинку в целом, узрев лишь детали,
И осознал нечто такое, что вообще не поддаётся осознанию.
Одна точка растянулась в бесконечности до непредсказуемости.
Одна точка разбилась на мириады танцующих частиц хаоса…
Они рассматривают тебя самого, рассматривают!
Они выплясывают твой неистовый танец, выплясывают!
О чём думаете вы, глядящие внутри сосуда бесконечности?
Неужели мечтаете обрести ясность в сумме всех танцев?
Путы натянуты, танцоры в оковах ступнями в песке маются,
Надеясь в диоптриях рассмотреть истину. Игра начинается.