Когда-то…Я сидел в пустоте и был счастлив мгновению.
Когда-то…Прикосновению рук я воспевал оды до небосвода.
Забытых чувств всепоглощающее эхо оглушает мысли нынешнего…
Ничтожных желаний хотения уносят пепел от потушенной сигареты.
Где волны об берег своими гривами иллюзорными неистово бились,
Стояла ты, сокрушая Валхаллу своей неземной красотою.
Забывшая имя, презревшая ничтожество земной юдоли…
Так соблазнительна в дыму уходящего в воспоминание лета.
Сквозь горизонт пробирался корабль к берегу потерянного чего-то…
Усталая команда вёсла сложить без приказа была готова.
И капитан потерялся в рисунках, начерченных в бесконечности.
Где же Ассоль? На картах потрёпанных морщины от вечности.
Она ждала, но сама превратилась в карту путеводителя,
По которому можно найти её, убогую, но всё же желанную.
Дотянуться до неба крылами, обкусанными по кромке зазубренной,
И уйти за фрегатами белыми, от радости невесёлыми.
И услышать крик чаек в небе высоком, отчаянно вычурном,
Углубиться в пространство нетрезвое, материально потерянное
В суете поднебесья, незнамо хранившее остатки тепла заветного.
А она всё ждала корабля с того берега. В глазах синь неба оглохшего.
Побелев и осунувшись от счастливого, светлого, ныне свершившегося,
И в камнях смолой затвердевшего, и в курганах травою проросшего,
На кончинах весёлых молитвою в былинах потомкам оставленного.
А сколько на них было выпито! А сколько на них было съедено!
За любовь — три стакана «Парламента». За мечту — косячок беломорины.
А команда усталая, на воде перевёрнутой, всё искала Ассоль,
С облаками и с воздухом в хороводах плясав, под водой и в земле…
И живя одним днём, капитан неприкаянный, всё смотрел в горизонт,
Непреклонно заклиненный на границе себя и на жесткости жизни,
Не Эйнштейном изученной. И не Теорией Струн вкусно сдобренной.
И когда-то Ассоль, наслаждаясь шёпотом ветра и песней океана,
Смотрела всё вдаль, в горизонт…под небом без гроз и похмельного утра…