Люблю страну — таинственную, тёмную,
Где золото струится из песка.
Где обелиски, храмы, мумии,
Сражаются с годами, проходят сквозь века.

Хочу я вам поведать о предметах,
О тайнах, о могилах, о вещах,
Которые находят поколения
Искателей, что там ночей не спят.

И так. Начнём с Александрии,
Сей город выше всех других,
Не по значенью, а по месту,
Где Нил впадает в мир, он там стоит.

На веки этот город сцеплен,
Со звуками имён, что знают все,
О Клеопатре, Антонии, Цезаре,
Я думаю, ты уже слышал везде.

Всем кажется, что там была любовь прям дикая,
Вспыхнули искры, слились голоса,
Но их разлучило несчастье великое,
Имя которому просто — война.

Так глупо, когда от любви разрушается город,
И гибнет душа, и трепещут сердца.
Хотя роль тут играет, кто кому дорог,
Ведь каждый в поисках ценностей сам.

Мы дальше с вами поплывём по Нилу,
В сторону юга, навстречу другим чудесам.
Пока полноводье реки столь великой,
Не залило тот гранитный наш храм.

Гиза — всего четыре буквы, а сколько смысла,
Не верю я своим глазам,
Хеопс, Хефрен, Менкаура — три пирамиды,
Стоят как будто вечность там,

И перед ними сфинкс сидит всё время,
Ты узнаёшь его лицо?
— И я вот нет, он страж великий,
Но кто же мог бы быть его отцом?

И продвигаясь медленно по Нилу,
Вы сможете увидеть много мест,
Вон там вон Ломанная пирамида,
И пирамида Джосера там есть,

А дальше красная, ещё одна для Снофру,
Там много их, ну а достойных только семь,
Со взглядом вы моим ещё поспорить сможете,
Но только, если не согласны уж совсем.

Вдали от Гизы, можем видеть: Луксор, Карнак,
Там тысячи работ,
Великих мастеров, что строили Египет,
Валяются теперь уже у ног.

Аллея сфинксов, два колосса,
Все в трещинах, от ветра и песка,
Здесь боги жили долго, в принципе,
И их следы тут есть, но где же их искать?

А перед входом обелиски,
Стояли раньше два, теперь один.
Второй хотят забрать у площади парижской,
Но гордая Европа » f*** » показала им.

А дальше просто будут Фивы,
Здесь был рождён сам Эхнатон,
Он сделал из массы богов, поклонение диску,
Солнца, и судя по текстам, любил лишь жену.

А бюст её хранится в клетке,
В Берлине, нет, не где — то в закромах,
Он на виду у всех, но пламенной улыбки,
Мы так и не увидим на её устах.

Единственный портрет, до наших дней дошедший,
Пусть будоражит мне и вам сердца.
И вот, что скажут боги древние:
» О. Нефертити, жизни нет твоей конца » .

И вот, мы приближались медленно,
К любимому из мест в Египте моему,
Красивейшему храму — Абу — Симбелу,
Я не пойму, то ли во сне, толь на яву,

Рамсесс второй тебя когда — то сделал,
В творенье превратив скалу,
Чтоб в будущем помнили все о содеянном,
И приносили дары лишь богам и ему.

Именно такое путешествие,
Нам бы с вами сейчас совершить,
Просто я чувствую, что Асуан, Абидос и Дендера,
Не дадут мне спокойно так жить,

Мне кажется, что никогда не станет старой, не нужной — эта дивная страна,
И с каждым годом, будут находить всё больше,
Загадочных гробниц, величественных храмов из песка.