Это закончится раньше, чем ангелы
успеют произнести своё прощальное «волен».
Это начнется заново не позже, чем я снова
встречу себя в другом полушарии мозга.
Возможно, полёт над Москвой
обернётся вечною тьмой,
но единственной целью сегодня
я вижу движение к свету.
«Чересчур широк человек, я бы сузил»,-
заключил Достоевский,
а я исключаю подобные мысли,
но лишь потому, что как ниточки свисли
во мне все желанья.
Я устала бороться против себя,
против мыслей, сознанья, против истины, правда,
без борьбы я погибну, потону в недвиженьи.
Я ищу сожаленья у себя самой,
но конкретно другой:
той, что сегодня меня так внезапно
сумела предать. Мне же больно,
но слишком спокойно
на глади сознанья: не слышно ни звука,
не видно ни тени. Куда ты исчезла?
Тебе нет прощенья.
Опять выхожу на балкон: что иное,
чем было ранее? Тот же дым сигарет,
что как воздух роднит меня с жизнью.
Те же страхи и мысли
сохранить своё тело
ради себя же самой. Но небо,
безупречное чистое небо
заявляет, что я — это вечность и Бог.
Вместе с ним мне не страшно
пустить свои мысли на крыши домов и туда,
где пространство встречается с телом Вселенной.
Лететь, лететь и растворяться во времени
каждой клеточкой тела и каждым изгибом души.
Я потеряла, я утопила себя, дав дыхание бесу.
Я не верю себе и за это себя ненавижу.