Одиночество в душном кафе.
Но,
как в зеркале, я замечаю:
Одинокий старик в галифе
Заказал себе хлеба и чаю.

А когда погляжу за окно,
То увижу, как на амальгаме:
Солнцу холодно, солнце одно
И озябшими машет руками.

О, куда бы ни вел меня путь,
Мне повсюду маячит мое же…
Наше внешнее — это не суть.
Мы родные! Мы очень похожи.

От рождения нас в кожуру,
В чешую, в оперенье одели…
Я умею глядеть сквозь кору
И поэтому, жалуясь, вру:
Мне не так одиноко на деле!

.

* * *
Властолюбие — темная ересь,
Превращенная похоть и месть.
Лучше пить. Лучше спать изуверясь, -
Чем чужую свободу изъесть.

Он на ясную душу нацелен -
Вымогатель, вампир, златоуст.
Подчиняющий — неполноценен,
Посягающий — болен и пуст.

- Раболепства алкал — подавись им! -
Для меня ж,
при погоде любой,
Ты уродлив, поскольку з а в и с и м
От того, кто подавлен тобой.

Отрываясь от важного дела,
Попадая в лихой переплет, -
Я вас всех, как ни странно,
жалела:
Вы же мрете без рабьих щедрот!

Я и слушала вас, и вздыхала,
Сострадая натуре крутой.
Только вам понимания мало -
Обожанием вас удостой.

Нет уж, дудки! Прильнув и отпрянув
(Ты прости меня, бедный злодей), -
Я бежала бегом от тиранов
В равнодействие добрых людей.

.

* * *
Ни обиды, ни мести -
Лишь пение тайный волокон.
Вот и снова мы вместе
На маленькой кухне без окон.

Это даже неплохо,
Что, наши легенды разбивши,
Миновала эпоха -
Мы стали моложе и ближе,

Неуемней и строже…
(О Господи: целая эра!)
Что касается дрожи,
То страсть — это высшая мера

Наказания (или
Награды) за мысль о покое.
Мы любили. Мы были
Живые. Мы знали такое,

С чем ни блуд, ни аскеза
Не могут сравниться по силе.
В этот век из железа
Мы жили. Мы очень любили.