«Серебряный век» — литературная эпоха, культовая для поэтов-любителей и в целом одна из важных вех развития русской культуры. Но Серебряный век не случился бы без Марии Лохвицкой, больше известной под псевдонимом Мирра. Родная сестра великолепной русской писательницы Тэффи, сопоставимой по таланту с Чеховым, и чуть менее однозначной фигуры, белого генерала Николая Лохвицкого, Мария-Мирра бросила вызов обществу всем своим творчеством. Может быть, польская кровь сделала её склонной к бунту, а может, она первая почувствовала сдвиги тектонических плит истории, кто знает! Мирра Лохвицкая была руской поэтессой, женщиной, что важно в данном случае, присвоившей и освоившей традиционно мужской жанр — любовную, или «куртуазную», литературу. Нам трудно понять, насколько скандально было для приличной женщины не в романе, не у ночной калитки говорить о любви и страсти. А она захотела говорить — и говорила. Уже в наше время за столь же, по сути, невинные стихи о любви молодую афганскую поэтессу Надию Анжуман убил собственный муж…
Возможно, в том числе благодаря скандальности Мирра стала популярнейшей поэтессой своего времени (конца девятнадцатого века). Хотя не стоит делать вывод, что она ограничивала себя только одной темой.
В конечном итоге её затмили ученицы, такие же смелые и ещё более яркие в декларации своего права любить и желать — Анна Ахматова и Марина Цветаева. Однако, повторю, сам вклад Мирры Лохвицкой в развитие русской литературы и появлении поэзии Серебряного века нельзя не замечать и забывать,

Смотрите — если бы я не назвала автора, вы смогли бы угадать, что стихи написаны не в 10-ые годы двадцатого века, а тридцатью годами раньше?..

.

***

Быть грозе! Я вижу это
В трепетаньи тополей,
В тяжком зное полусвета,
В душном сумраке аллей.

В мощи силы раскаленной
Скрытых облаком лучей,
В поволоке утомленной
Дорогих твоих очей.

.

***

В моем незнаньи — так много веры
В расцвет весенних грядущих дней,
Мои надежды, мои химеры,
Тем ярче светят, чем мрак темней.

В моем молчаньи — так много муки,
Страданий гордых, незримых слез,
Ночей бессонных, веков разлуки,
Неразделенных, сожженных грез.

В моем безумьи — так много счастья,
Восторгов жадных, могучих сил,
Что сердцу страшен покой бесстрастья,
Как мертвый холод немых могил.

Но щит мой крепкий — в моем незнаньи
От страха смерти и бытия.
В моем молчаньи — мое призванье,
Мое безумье — любовь моя.

.

***

Если б счастье мое было вольным орлом,
Если б гордо он в небе парил голубом,-
Натянула б я лук свой певучей стрелой,
И живой или мертвый, а был бы он мой!

Если б счастье мое было чудным цветком,
Если б рос тот цветок на утесе крутом,-
Я достала б его, не боясь ничего,
Сорвала б и упилась дыханьем его!

Если б счастье мое было редким кольцом
И зарыто в реке под сыпучим песком,-
Я б русалкой за ним опустилась на дно,
На руке у меня заблистало б оно!

Если б счастье мое было в сердце твоем,-
День и ночь я бы жгла его тайным огнем,
Чтобы, мне без раздела навек отдано,
Только мной трепетало и билось оно!

.

***

Если прихоти случайной
И мечтам преграды нет —
Розой бледной, розой чайной
Воплоти меня, поэт!

Двух оттенков сочетанье
Звонкой рифмой славословь:
Желтый — ревности страданье,
Нежно-розовый — любовь.

Вспомни блещущие слезы,
Полуночную росу,
Бледной розы, чайной розы
Сокровенную красу.

Тонкий, сладкий и пахучий
Аромат ее живой
В дивной музыке созвучий,
В строфах пламенных воспой.

И осветит луч победный
Вдохновенья твоего
Розы чайной, розы бледной
И тоску и торжество.

.

***

Избрав свой путь, я шествую спокойно.
Ты хочешь слез моих?
Мой стих звучит уверенно и стройно.—
Ты не увидишь их.

Нет места снам, ни радостной надежде
В больной душе моей.
Не верю я, не верю я, как прежде,
В рассвет грядущих дней.

Все та же я; но, избранный отныне,
Тернист мой путь земной.
Тернист мой путь, затерянный в пустыне,—
Ты не пойдешь за мной.

Темно вокруг. Чуть брезжит свет далекий
Блуждающих огней.
И гибну я, и гибну — одинокой,
Но не рабой твоей.