Нечасто я писал на эту тему.
Не то, чтоб не хотел. Скорей – не мог.
Она достойна не стиха – поэмы.
Романа, где пролог и эпилог…
Ведь как сказать о том, чего не видел,
Но чётко ощущаешь, русский раз,
Ту боль и то бессилие обиды
На жизнь, что не вмещается подчас
Ни в строчку, ни в абзац, ни даже в песню?
Другие могут. Я же помолчу.
Как уместить напасти той железной
Предел в себе?
Бог двинул саранчу…
За что?!
И вся эпическая сила
Смешна, коли вокруг такой размах.
О, сколько судеб здесь перемесило!
О, как перемешало боль и страх!
И каждый ждал, надеялся на чудо:
А вдруг да чашу мимо пронесёт?
Но выбрать из Христа или Иуды
Приходится однажды в свой черёд.
А что сказать о потерявшем руку?
Или ослепшем в восемнадцать лет?
Что говорить о голоде, разлуке
И бесконечном списке зол и бед?
О радости: остался жив – и ладно,
А завтра – тут уже как повезёт;
О жизни – грязной, трудной, непарадной,
Что, зубы стиснув, вёл тогда народ?
А ведь они такие же, не хуже:
Любили и мечтали, как и мы,
Безвестно мокли в стылых ржавых лужах
И мёрзли в равнодушии зимы.
И отступали, огрызаясь кровью,
Среди пустых горелых деревень,
Ловя в официальном пустословье
Хоть тень надежды… Да хоть тени тень!

А сколько было радости в победе!
Дожили. Одолели. Премогли.
И забывались горести и беды
На празднике великом всей земли.
Казалось, ликованье не угаснет
Среди ошеломительной весны,
И думалось – теперь-то будет счастье,
Хотя и непривычно без войны.
В линялых гимнастёрках, где от пота
Пятном белёсым светится спина,
Домой в Россию топала пехота –
И знала, что Россия спасена…
Кто не дожил, судить уже не будет
Потомков – изменившихся, других.
Пусть нас, живущих, ныне совесть судит.

Простите, вот такой родился стих.

Автор готов к любой критике. Смелее!