Наконец-то сумка была собрана, и все присели на дорожку. Помолчали, как положено, вздохнули, — каждый о своём – и с Богом!

Павлик помог маме спуститься вниз, усадил в такси, и, когда машина тронулась, ринулся на свой третий этаж через две ступеньки.
- Всё, Натка!!! Уехала!!!
Наташа тяжело вздохнула:
- Уехала – вернётся…
Павлик срочно обиделся:
- Натуся, ну сколько можно, а?.. Вот такая она, ничего не поделаешь. Но ведь она – моя мама…
- А ты, Пашенька, маменькин сынок! – горько усмехнулась женщина. – Лет тебе сколько, хоть помнишь? Сорок три!
- Натуся, Натуся! – взмолился муж. – Давай не портить эти дни!!!
- Давай, — вздохнула Наташа. – Приедет – сама испортит…
Она прошла на кухню и занялась обычной уборкой. Работалось легко, вдохновенно, Наташа даже тихонько замурлыкала: «Три счастливых дня было у меня…» Удивилась: «Пою?!»
Она любила попеть – так, для себя! – имела хороший голос, но при свекрови этого было нельзя: у той сразу начинала болеть голова. И постепенно Наташина привычка напевать, когда она работала по дому, исчезла.
Но вот, оказывается, не навсегда. Сегодня, сейчас, — никто не мог оборвать, прикрикнуть… Наташа рассмеялась и затянула погромче:
- Частица-а-а чёрта в нас!!! – и даже слегка сплясала.
На кухню сразу заглянул лохматый заспанный Валька:
- Ма, ты чего? Разбудила меня…
- Вставай, лежебока! – весело крикнула женщина. – Будем праздновать свободу!
- Что, уже?! – окончательно проснулся Валька. – Укатила? Или на своей метле умчалась?
- Валька! – притворно-гневно нахмурилась женщина и погрозила ему пальцем. – Не надо так о бабушке!
- Ой, мамулик! Чем дольше она отсутствует, тем лучше я буду о ней отзываться! Клянусь! – он приложил ладонь к сердцу.
- Хватит, клоун! Иди умывайся.
- Иду, иду, иду! – запел и Валька. – И тоже подхватил: «Три счастливых дня было у меня!». Ускакал в ванную, и оттуда продолжал раздаваться его довольный бас.
«Здоровенный какой вымахал! – подумала женщина. – Пятнадцать лет, а такой телеграфный столб. Хоть бы уже расти перестал!..»
Она быстро замешала тесто на блины и ловко принялась их печь. Да, сегодня – а ещё и завтра, и послезавтра! – ей не придётся выслушивать, какая она неумёха и неряха. Что интересно – весь дом, его чистота и порядок – держались исключительно на Наталье, но не было и дня, чтоб свекровь ей не выговорила, что она ничего толком не умеет и не успевает.
Разменяться бы, разъехаться!!! Это была заветная мечта Натальи. Но свекровь об этом и слышать не хотела, и стоило намекнуть – дело заканчивалось скандалом и валерьянкой. А как было бы отлично!!! Четырёхкомнатную эту «галерею» разменять бы на две! Наталья была согласна переехать даже в однокомнатную (или в «полукомнатную», как она говорила), даже в коммуналку, лишь бы подальше отсюда…
Но – невозможно. Квартира частная, все документы – на свекровь.
- Я хочу дожить в СВОЁМ доме!!! – этот железный аргумент стоял в списке таких же бетонных постулатов под номером «один».
Квартира, конечно, была шикарная, что и говорить. В центре; улучшенной планировки; огромные комнаты. А главное – кухня! – мечта любой хозяйки, была такой необъятной, что её иначе, как «наша столовая», тут и не называли.
Муж свекрови, знаменитый художник, умер много лет назад, оставив вот эти хоромы в наследство жене и сыну. Вот тогда-то Аделаида Максимовна и решила, что Павлуше пора жениться. До этого – была категорически против, и великовозрастный сыночек (ему на тот момент «стукнуло» двадцать восемь) маялся один, ни с кем не встречаясь и ни за кем (упаси Боже!) не ухаживая. Какие планы строила Аделаида Максимовна насчёт его жизни, было неизвестно, и, если бы не смерть мужа, очень может быть, что оставался бы сыночек холостяком до скончания века.
А тут вдруг, похоронив супруга, Аделаида Максимовна очнулась и даже накричала на сына:
- Что ты себе думаешь, балбес?! Без внуков хочешь меня оставить?! Немедленно женись, я сказала!
У-ди-ви-тель-но!.. Но Павлик спорить не стал, потому что уж очень обрадовался.
Он работал в коллективе, где женщин было мало, и, памятуя характер матери, не очень к ним присматривался. А тут – появилась у них новенькая, двадцатилетняя Наташа, и сразу запала ему в душу. Давно ничего подобного Павел не испытывал; только в школе – была у него, как положено почти всем, первая любовь. Но это – так, одни воспоминания…
Павел запомнил твёрдо, как зыркнула на него мама, когда однажды случайно увидела, что он несёт портфель девочки (провожал до дому). Этого было достаточно. Мамины взгляды Павлик научен был читать ещё с младенчества, и Аделаиде Максимовне даже не пришлось ничего говорить. Больше к девочке Павлик и близко не подходил, хотя, конечно, тайком вздыхал и даже писал стихи. Плохонькие, слабые, но полные хорошей, чистой тоски… Недавно вот наткнулся, перечитал, — и так вдруг жаль стало чего-то, так жаль!.. Чуть не завыл. Но – дело прошлое.
Так вот, приглянулась ему Наташа, и всё тут! И не ему одному, как выяснилось. Миленькая, вся такая солнечная, светлая, она излучала столько добра и радости, что невозможно было не улыбаться, глядя на неё. И не сказать было, что красавица-раскрасавица, нет! Девушка как девушка; из таких, о которых говорят: «Все молодые — красивые», но до чего тянула она к себе! Как солнышко! Просто хотелось быть рядом и греться, греться…
Павел влюбился без памяти. А тут как раз мама: «Давай женись!!!» Вот сыночек ей всё и сказал; очень кстати пришлось.
Аделаида Максимовна сделала озабоченное лицо, долго выспрашивала: кто? что? откуда? Глядя на неё, Павел подумал: точно вот с таким же выражением она недавно ковёр покупала. Замучила продавщицу! Потребовала сертификат какой-то и полтора часа его изучала, цепляясь вслух к каждой запятой. Павел видел: ещё немножко, и несчастная продавщица просто от души «пошлёт» Аделаиду Максимовну. Пусть после этого хоть увольняют!!!
Но, к счастью, мама наконец купила этот ковёр, и продавщице осталось «послать» её только мысленно, что она и сделала, судя по движению губ (которое заметил Павлик). Вот так и теперь. Хорошо, что Наташа не слышит, как её тут Павел мамочке расписывает. Того и гляди, опять сертификат затребует.
Что интересно, Павел был почти прав: если бы на невест давались подобные документы, уж будьте уверены, Аделаида Максимовна их бы посмотрела. К сожалению, таких бумаг ещё не придумали, но мама решила лучше:
- Вот что! Пригласи её на завтра к ужину. Потом я решу.
Павлик пропустил мимо ушей «Потом я решу» (то есть, он, конечно, слышал, но не придал значения), а вот «пригласи к ужину» — это был шанс. Павлик уже вовсю ухаживал за девушкой и добился некоторой благосклонности, поэтому такое предложение – было очень к месту и вовремя.
- Наташенька, разреши, я тебя с мамой познакомлю?..
Ну скажите, какой девушке это не понравится?! Значит, у влюблённого – серьёзные намерения, а не так себе что-то. И Наташа, которой Павлик нравился (вежливый, интеллигентный, робко и трогательно ищет её взаимности), согласилась. Конечно, пока что об особенностях знакомства с Аделаидой Максимовной (лично!) она и не подозревала…
Встреча прошла гладко, содержательно, и обе «стороны» сделали свои выводы. Наташа подумала, что у Павлика неплохая мама: образованная, серьёзная и сдержанная. Что говорить, Аделаида Максимовна всегда умела произвести то впечатление, которое ей было нужно.
И будущая свекровь рассудила примерно так: Наташа – это, в общем-то, приемлемый вариант. Самый главный «плюс» (кстати, Павел очень боялся, что это – основной «минус») – это то, что девушку можно сделать зависимой. Будет всю жизнь благодарить, ноги мыть и воду пить! Наташа жила у своей тётки лет с восьми, с того самого страшного дня, когда умерла её мама, совсем молодая женщина. Что поделаешь, болезнь не выбирает… Отец горевал недолго, быстро женился и уехал куда-то очень далеко. Наташа больше о нём и не слышала никогда; а девочку взяла к себе в семью мамина сестра, у которой и без Наташи было трое собственных дочерей.
Нет, тётя Лиза была вовсе неплохой и даже любила племянницу! Но Наташа всегда чувствовала себя лишней и мечтала поскорее вырасти. Вот и выросла… Тётка только и мечтала о том, чтобы сбыть наконец девушку с рук, а тут – Павлик… Совет да любовь!!! И пусть поскорее переедет к мужу. Тёткин супруг тоже этого хотел, конечно, и они в два голоса, когда Наташа захотела поделиться, насоветовали ей полные закрома счастья и любви.
А Аделаида Максимовна ясно поняла, что Наташе, в общем-то, некуда деваться. Пусть Павлик женится, и Наташа, придя сюда, не сможет не оценить, ЧТО для неё сделали. Ну-ка, у кого из её подружек такие условия?!
Итак, Аделаида Максимовна «решила вопрос» положительно, и Павлик воспарил. Теперь он мог любить открыто! Более того, Аделаида Максимовна ему начала даже помогать: постоянно требовала подарить Наташе то одно, то другое; сама покупала цветы и заставляла сына их дарить девушке. Золото, а не мама!!!
- Мамочка, может, пора уже и предложение делать? – спросил однажды Павлик (они встречались «как следует» больше трёх месяцев).
- Хорошо, сыночек, что ты об этом заговорил, — Аделаида Максимовна внимательно посмотрела парню в глаза. – Единственное, что я попрошу… — она замялась. – Сделай это для матери, дорогой. Больше ничего не хочу.
- Сделаю, мама. Только скажи, что? – Павлик был на седьмом небе.
- Ты только пойми меня правильно, — решительно, но как-то напряжённо сказала она.
У Павлика упало сердце: что она имеет в виду?.. Что задумала?
Но Аделаида Максимовна успокоила сына: ничего невыполнимого она не потребует, не надо так переживать! А только пустяк…
- Мама, говори наконец! – взмолился он.
И Аделаида Максимовна объяснила. Действительно, ничего «такого». Она просто хочет некоторых гарантий, на которые, в общем-то, имеет право. Короче говоря, Наташа ДОЛЖНА сначала забеременеть. Вот и всё! А потом – кольца и «горько».
- Пойми, Пашенька! – восклицала мама. – Я хочу убедиться, что у вас будут дети. А вдруг, не дай Бог, Наташа неспособна их иметь, а?! Представь: я её тут пропишу, всем обеспечу, а потом – нате вам!!! Зачем тебе такая жена? И не выпишешь потом!
Павлик согласился. Действительно, что за семья без детей?.. Он, конечно, ничего не сказал девушке об их с мамой «заговоре», но в глубине души решил во что бы то ни стало поступить именно по-маминому.
Наташа, к тому времени уже привязавшаяся к Павлу, ничего не имела против самых близких отношений с ним. Но где?..
Помогла, конечно, Аделаида Максимовна. Создала, так сказать, все условия, и не один раз.
- Твоя мама – это просто клад! – уверенно твердила Наташа любимому. – Понимает всё!!!
(Наташа чувствовала, что Аделаида Максимовна нарочно оставляет их наедине).
- Скажи, Паша, — расспрашивала его девушка, — наверное, твоя мама знает, что такое настоящая любовь и страсть, раз так нам потакает? Она что, безумно любила твоего отца, да?..
Павел, конечно, сказал, что Наташа угадала. (На самом деле он не очень хорошо разбирался в отношениях между родителями; знал только, что папа женился уже «в возрасте», имея разницу с мамой чуть ли не в двадцать лет. Знал и видел, что мама, выйдя за отца, ни дня нигде не работала; сидела дома и «вела хозяйство», как она говорила. И ещё – помнил давний-давний скандал между родителями, в результате которого отец «переписал» на маму немалые ценности, хранящиеся в доме. И саму квартиру – тоже. Вот и всё).
Но опять же: не любил бы – не переписал, правда? Значит, действительно, их связывало большое и красивое чувство. Аделаида Максимовна в молодости была – куколка! Это сейчас она обрюзгла, подурнела… Да дело, в общем-то, и не в возрасте, а в выражении лица, что ли… Общий подтекст этого был таков: «Нет мне цены!» И это отталкивало, если честно.
…Итак, влюблённые блаженствовали. Наташе очень нравилось, что Павел постоянно говорил ей, как ему хочется ребёнка. Прекрасный человек! А любит как… Почему же только он молчит о свадьбе? Она однажды решилась и всё-таки спросила его об этом.
- Обязательно! Обязательно!!! – воскликнул он патетически. – У нас дома небольшая проблема, Наташенька. Как только решим – сразу свадьба!
Наташа верила. Тем более, что сама Аделаида Максимовна тоже ей сказала:
- Надеюсь, Наташенька, всё будет как надо, и вы скоро поженитесь.
И скоро Наташа, краснея от удовольствия, шепнула Павлу, что, кажется, «скоро будет ребёнок»!
- Да?!! – он завопил так, что большая хрустальная люстра тонко звякнула ему в ответ. – Наташенька, немедленно принеси мне справку, что это так! Завтра же!!!
- Зачем?.. – растерялась девушка.
Павел чуть не ляпнул: «А для мамы!» Но вовремя сдержался.
- Понимаешь… Хочу это прочитать!!! Ну сделай, любимая!
Наташа, конечно, послушалась. Павел забрал справку («Не хочу с этим расставаться, родная!») и немедленно предъявил матери.
- Отлично! – спокойно сказала та. – Женись.
Свадьба была немноголюдная, но весёлая, и молодые тут же стали жить вместе с Аделаидой Максимовной.
Через пару дней свекровь зазвала Наташу к себе в комнату (она чётко огласила границы) «поговорить». И вот тут Наташа и поняла, насколько неправильно всё себе представляла. Дура оптимистическая, идеалистка!..
Аделаида Максимовна первым делом спросила, понимает ли Наташа, насколько велика должна быть её благодарность? Как это – за что?! А вот хотя бы за то, что на таких легкодоступных редко женятся, а Павлик поступил благородно!
- Как?! – не поверила своим ушам молодая жена. – Да вы же сами…
- Что «я сама»? – ледяным тоном спросила Аделаида Максимовна.
- Ну… не возражали, что мы с Павликом…
- Милая моя, я не возражала против любви, а не против разврата! Надеюсь, ты улавливаешь разницу?!
Что было ответить?.. И действительно, Наташа почувствовала себя виноватой. «Тише воды и ниже травы!!!» — приказала свекровь. У девушки и так был характер – покладистый, а нрав – добрый, и уж если так…
Умна, ох и умна была мама у Павлика! «Абсолютная монархия», — так грустно шутила теперь Наташа. А куда денешься? – обратно к тётке? С ребёнком? То-то…
Шли годы. Наташа притерпелась. («Привыкла к своей тюрьме…»). Она успевала всегда и всё, и бесконечно должна была «быть благодарной» и «помнить своё место». То, что Павлик оказался тряпкой и типичным маменькиным сынком, сначала поражало, потом раздражало, а со временем – стало будничным. Наташа привыкла к этому, как к уродству, которое от ежедневного мелькания перестаёт потрясать.
Любовь?.. Она как бы сморщилась, ссохлась и постепенно – отпала. Один только сын – Валечка, Валёчек! – был настоящим счастьем, ради которого, в общем-то, и стоило всё терпеть.
«Ну и потом: не вечная же она!..» — Наташа иногда брезгливо ловила себя на этой неприличной мысли.
Не вечная, конечно, но бабулька крепкая. И, судя по всему, жить она собиралась долго и так же властвуя. Нет, нет!.. Как в том анекдоте: «Не дождётесь!»
Валька тоже бабушку не любил. Но, в отличие от Наташи, не умел этого скрывать. С самого детства он не чувствовал от бабушки ни любви, ни нежности. Нет, это не мама! Ребёнок инстинктивно понимал, что бабушка – недобрая, и сторонился её.
- Ишь, волчонок растёт! – шипела Аделаида Максимовна. И тут же привычно накидывалась на невестку:
- А всё ты-ы-ы!!!
Наташа у неё была всегда и во всём виновата. А когда невестка однажды робко намекнула на размен квартиры («Мама, может, так будет лучше?.. Я никак не могу сделать, чтоб вам понравилось…»), получила такой «гром с молнией»! Неблагодарная!!!
- Что-о-о? Вот как, значит, ты: лучшие годы заставила меня угробить на тебя и твоего ребёнка, а теперь?! Значит, болей, мама, и умирай поскорей, да?! Сына у меня хочешь отнять?!
И театрально зарыдала, звонко и без слёз, на одном крике:
- Пашенька-а-а!!! Ты слышишь?! – «Пашенька» услышал и прибежал. Больше о размене Наташа даже не заикалась, зареклась навсегда.
Подрастающий Валька всё больше и больше отдалялся от бабушки, и теперь принимал на себя часть вины. «Во всём» была виновата уже не только Наташа, но и «её отродье».
- Не наша кровь!!! — хмурилась свекровь. – Уж не нагуляла ли ты его? Признайся!
Наташа всегда отмалчивалась. Доказывать что-либо маме было бесполезно. Что такое невестка? – чужой человек. Вот если бы Павел имел свой голос!
Но это – уже из области фантастики. Он тоже, если Наташа ему жаловалась тихонько, заводил «песню» о «лучших годах», которые мамочка на них потратила. Хотя ни разу – ни разочка! – не посидела с Валькой, никогда с ним не погуляла…
- Это ВАШ ребёнок!!! – отрезала она Наташе раз и навсегда, когда она вернулась из роддома.
Валька даже «бабушкой» её так и не называл. Аделаида Максимовна категорически запрещала, и мальчик привык. Она собиралась молодиться, наверное, до смерти, и для внука жёстко было установлено: бабушку называть только «Аделаида» и никак иначе!
Наташа тоже называла её лишь по имени, но, в отличие от Вальки, добавляла ещё и отчество и обращалась на «Вы». Она одно время хотела начать называть свекровь «мамой», но так и не смогла. Но Аделаиду Максимовну, похоже, это никак не огорчало, потому что ни о каких отношениях матери-дочери у них не могло быть и речи. Да и зачем?
- Ей протяни руку – она до локтя оттяпает, — спокойно вещала она всем своим знакомым. И они были уверены: невестка у Аделаиды – не приведи Господи. Не повезло женщине. Бедная вдова…
Редко, очень резко бывало, что Аделаида Максимовна куда-нибудь уезжала. Она очень не любила покидать свой дом. И эти три дня – такое исключение! Так получилось, что у Аделаиды умерла дальняя родственница (похоже, что они и не виделись никогда), но вот позвонили добрые люди, сообщили… Главное, что от покойницы оставался дом в деревне; вроде как Аделаида – единственная, кому он мог достаться
Свекровь быстренько «изучила вопрос»; кому надо, позвонила, приготовила нужные документы – и вот, пожалуйста, выехала «за своим, кровным»! Ничего, что опоздала на похороны (она не очень и торопилась); покойнице от этого ни жарко, ни холодно.
Итак, Аделаида Максимовна уехала. Её отсутствие совпало с последними днями отпуска и Наташи, и Павла. Первый день они недоверчиво бродили по квартире, натыкаясь друг на друга, но к вечеру освоились, повеселели. А за ужином вдруг ни с того ни с сего решили открыть бутылку вина, посидели по-хорошему, посмеялись…
Даже Валька, обычно уединявшийся у себя в комнате с книгами, не выдержал и прибежал на их голоса:
- Предки, у вас праздник, что ли? Позвольте разделить радость!
Они болтали и шутили до глубокой ночи, а ведь впереди было ещё целых два дня! Два дня полного, настоящего счастья!
Наутро, за завтраком, Наталья вдруг сказала:
- Паша, послушай! Может, хоть теперь удастся нам пожить отдельно?..
- Как ты себе это представляешь? – вскинул брови муж.
- Очень просто! Поговори с мамой. Ведь ей сейчас дом достанется. Давай туда переедем…
- В деревню?! Натаха, ты что, не выспалась? А как с работой?
- Да-да, я не подумала… Тогда, может, — заторопилась женщина, — уговорим её продать дом, а на те деньги – купить нам маленькую квартирку. Совсем маленькую, можно на окраине. А?..
- Знаешь, я уж и сам… — признался Павел.
- Павлик, дорогой! – жена тяжело вздохнула. – Сделай что-нибудь!!!
В её голосе зазвенели слёзы, и Павлу вдруг стало так невыносимо её жаль!.. Ведь плохо ей тут, плохо. А он…
- Наташенька, — он подошёл к жене, ласково приобнял её и погладил по щеке.
Этот давно забытый жест вдруг произвёл неожиданное действие: Наташа бурно, истерически разрыдалась, упав на грудь мужа.
- Ну что ты, что ты… — шептал он растроганно и ласково. – Я обещаю… Натуся, слышишь?..
Он ещё долго успокаивал её, строил планы, в которые сам почти верил… Порешили так: как только вернётся мама, Павел поставит вопрос ребром.
- Мужчина я или нет, в конце концов?! – он окончательно осмелел.
Третий день пролетел почти незаметно, хотя Павел (было видно!) начал отчаянно волноваться. Он был похож на большого, но чрезмерно трусливого пса, которого вдруг случайно отлучили от цепи. Бродил по квартире, поглядывая в окна; растерянно перекладывал вещи с места на место. Наташе стало его жаль. Она понимала, что сейчас переживает муж. Знала, как это невыносимо трудно ему; ему – который никогда даже не пытался возразить Аделаиде Максимовне, не то что… Но женщина всё-таки верила, что Павел решится. Эти три дня не прошли для него даром; он вдруг что-то увидел, стал немножко другим.
«Да, — думала она, кажется, он сможет».
Три дня, всего три дня… Целых три дня! Павел вдруг понял, как много он потерял в жизни, и в то же время ощутил, что многое – впереди! Права Наташка: надо только стать мужиком. Хоть раз в жизни.
Маму ожидали к вечеру. Встречать себя она не велела («Не знаю, каким поездом вернусь!»), но все чувствовали: вот-вот. И, действительно, в восемь часов вечера открылась дверь и появилась Аделаида Максимовна. Конечно, как всегда, чем-то недовольная.
- Устала с дороги, — шепнул Павел Наташе. – Собери-ка быстренько на стол. Пусть придёт в себя, выспится… Завтра поговорим!
Он суетился вокруг мамы, активно изображая радость и угодливо ей поддакивая.
«Не сможет!» — обречённо подумала Наташа. «Тогда я сама! – вдруг зло решила она. – Чего мне терять?!»
Ночью супруги почти не спали, ворочаясь и вздыхая, каждый – о том же. А утром, за завтраком, Наташа, посмотрев на покорно молчащего Павлика, вдруг сказала (как в воду ледяную нырнула):
- Аделаида Максимовна, скажите пожалуйста, вы получили какое-нибудь наследство? Дом?..
- Нет, — отрезала свекровь. – Зачем мне эта развалюха? К счастью, удалось продать тут же. Конечно, за копейки… Но чтоб больше не ездить туда-сюда! А то – дороже выйдет.
- И… сколько получили? – Наташа, хоть и трясло её всю, решила довести разговор до конца.
- Сколько ни получила – все мои! – рассердилась свекровь. – Тебе-то что, я не понимаю?! Сын родной – и тот не спрашивает, а эта!.. – она возмущённо засопела.
Павлик внимательно разглядывал узоры на скатерти.
- Мама! – выкрикнула Наташа отчаянно. – Извините, конечно, что назвала вас так, но ведь мы не чужие! Давайте решим что-нибудь, прошу вас! Не может так дальше быть, вы же сами понимаете!!!
- Павел, — повернулась свекровь к сыну. – Может, ты мне объяснишь, чего вы от меня хотите? Я так понимаю, что без меня вы о чём-то сговорились, не так ли?
- Аделаида Максимовна, вы правы, — Наташин страх вдруг куда-то пропал, и ей стало почти весело. – Мы сговорились, что будем жить отдельно. Помогите нам купить маленькую квартиру, если не хотите размениваться.
- Это неслыханно!!! – свекровь уставилась на Наташу во все глаза. – Значит, вы тут без меня мои вдовьи копейки считаете? А я-то думала: слава тебе, Господи, деньги за домишко – прибавка к моей сиротской пенсии; хоть на похороны что-нибудь будет!!!
Наташе стало противно до тошноты. Свекровь сидела перед ней: холёная, дорого одетая… Никогда себе ни в чём не отказывала, и пенсию наличными даже не получала, а автоматически перечисляла на книжку. Жила, как сыр в масле каталась, и ни разу не спросила детей, может, им помочь?.. Наоборот, в дни зарплаты они оба, как два нашкодивших лентяя, сдавали маме заработанное, а она скрупулёзно сверялась с их «расчётками». Потом хозяйской рукой раскладывала по кучкам: за квартиру, на питание, на хозяйство. Решала, кому и что купить (если надо!), а остальное – прятала, относила в банк на своё имя.
- Вот умру – спасибо скажете! – обожала повторять она. – Не раз вспомните добрым словом, сколько я накопила!
Любила она поговорить про «умру», любила… Вот и сейчас: на похороны, оказывается, отложила, сирота казанская.
- Мама! – вдруг вскрикнул Павел. – Мы так решили. В конце концов, у тебя на сберкнижке – наши деньги, и мы думаем, что…
Что они думают, он не договорил. Аделаида Максимовна вдруг встала, подскочила к сыну и залепила ему тяжёлую затрещину. Как в детстве!.. Но тогда – это было привычно, а сейчас… Лицо Павла налилось свекольным цветом. Он медленно поднялся.
«Мужик! – обрадовалась Наташа. – Ну скажи, скажи ей, наконец!»
…А Павел вдруг пролепетал, нервно комкая ворот своей рубашки:
- Извини, мамочка… Я сам не знаю, чего это мы!..
И, затравленно взглянув на Наталью, хрипло выкрикнул:
- Ну, чего встала?! Убирай посуду! Ишь, обнаглела! В чужом-то доме!..
Начинался четвёртый день.

Замечания и советы приветствуются. В меру.