1
Собиравшийся было дождь так и не собрался, ограничившись несколькими минутами жиденькой мороси. Над городом повисла влажная духота – что, впрочем, не отменяло намечавшегося уик-энда. Боевые действия на заметно отдалившейся линии соприкосновения уже неделю как странным образом поутихли, так почему бы не воспользоваться подвернувшейся паузой и не организовать где-нибудь на природе скромный пикничок? После работы настроение было соответствующим – пятничным. Весёлый и слегка проголодавшийся Гектор уже почти ощущал во рту вкус шашлыка и красного домашнего вина. Сонечка, конечно, будет не против, если он позволит себе пару рюмочек. Ма-а-аленьких таких рюмочек. Предвкушение удовольствия, казалось, ничем невозможно было омрачить. И тут его остановили двое: высокий молодой человек со спортивной фигурой и маленький – худощавый, постарше, в тёмных солнцезащитных очках над лоснящимся носом цвета геморроидальной шишки.
– Гражданин Шварц? Гектор Львович?
– Гектор, совершенно верно. Извините, я что-то вас не припоминаю. С кем имею честь?
– Будьте добры, пройдёмте с нами.
– А вы, простите, кто? В чём дело?
Вместо ответа высокий продемонстрировал развёрнутую книжечку, дав время Шварцу ознакомится с фамилией и названием учреждения: Павел Литвин, федеральная служба безопасности.
– Вы хотите сказать, что я арестован?! За что?
– Помилуйте, Гектор Львович! Ни о каком аресте дело не идёт. Вы нам нужны как специалист, не более.
– Я? Даже не могу представить, зачем госбезопасности понадобился простой бухгалтер.
– Ну-ну, не скромничайте, не простой, а главный, – проронил тот, что постарше. – Но ваша миссия не будет связана с данной профессией.
– Моя миссия? Именно моя? Вы ничего не путаете?
– Нет. Ошибка исключена. Нам нужны именно вы.
– А в чём конкретно заключается эта моя миссия? Только учтите: стукачеством я заниматься не намерен. Это исключено.
Высокий поморщился:
– Поверьте, информаторов у нас и так вполне достаточно. Вам предстоит совершенно иной род деятельности. Вам впоследствии всё объяснят. А пока соблаговолите сесть в автомобиль и позвонить супруге, чтобы не волновалась. Объясните, что вы на некоторое время задерживаетесь в связи с хлопотами по переводу на другую работу.
– Вот как. И сколько именно будет продолжаться эта «другая работа», если не секрет?
– Точно сказать трудно. Скорее всего, срок не слишком длительный. Месяц или два. Но гарантировать ничего не могу. Может, немного больше.
– Ого!
– Ничего не поделаешь. Интересы государства. Ваше начальство уже проинформировано, так что с этой стороны никаких препятствий не возникнет. Кстати, вам не нужно будет куда-то переезжать или постоянно находиться вне дома. Как и раньше, жить вы будете с семьёй – естественно, соблюдая полную конфиденциальность относительно ваших новых обязанностей. О них никто – подчёркиваю, никто! – знать не должен. Иначе, простите, режим придётся ужесточить. Предупреждаю, за этим будут следить строго.
– Я так понимаю, что мои возражения не будут приняты во внимание?
– Увы.
– Так… Значит, какую-никакую свободу передвижения мне всё же оставят? – насупившись, спросил Шварц
– Конечно, конечно. Не беспокойтесь, ваша личная жизнь ни в чём не будет ущемлена. Внешне всё должно выглядеть как всегда. Кстати, оплачиваться ваши услуги будут в кратно большей степени, чем сейчас. Повторяю, единственная настоятельная просьба – не упоминать название нашей организации и ни с кем не обсуждать тематику предстоящего сотрудничества.
– Не могли бы вы всё же вкратце пояснить, в чём, собственно, оно должно заключаться? – Гектор сам не заметил, как втянулся в деловую манеру разговора собеседников. Он постепенно оправлялся от первоначального ошеломления и заметно повеселел. Особенно способствовало этому упоминание об оплате.
– Это разговор не для улицы. Все детали вам сообщат на месте. Давайте поторопимся, нас ждут.

2
Два лейтенанта перед дверью вытянулись и отдали честь – из этого Гектор сделал вывод о значимости своих спутников. Высокий особист предпочёл остаться за дверью, а тот, что пониже, с геморройным носом, непринуждённо уселся на кресле у дверей, вытянув ноги и всем своим видом как бы показывая: вот вам искомая персона, теперь ваш черёд брать игру на себя. Солнцезащитные очки он упрятал в нагрудный карман и склонил голову, полуприкрыв глаза. Но Гектор был уверен – ни одной важной детали тот не упустит: что-то было в его манере поведения, заставлявшее это предполагать. Предоставленный самому себе Гектор шагнул вперёд и вежливо поздоровался.
За столом сидело пятеро. Безнадёжно штатский Шварц слабо разбирался в знаках воинского различия, но двое явно были генералами. Об этом говорили узорчатые погоны с большими звёздами – у первого с одной, у второго, лысоватого, с двумя. Генерал-майор и генерал-лейтенант, как понял Гектор. Генералы сидели поодаль друг от друга, а между ними располагались люди тоже весьма внушительного вида, хотя и в цивильном: подтянутый господин лет пятидесяти с непроницаемым лицом, что-то всё время помечающий в блокноте, приземистый рыжеволосый здоровяк с неприятно бегающими цепкими глазами, и ещё один – щупленький неказистый китаец в полувоенном френче с накладными карманами.
– Присаживайтесь, Гектор Львович, – указал на свободное кресло генерал-майор. – Извините, что вынуждены вас потревожить. Для начала я представлю вам группу, в которой вы будете работать. Начну с себя: Иван Иванович Шерстобитов. Затем по порядку – Оскар Смит, он представляет военное ведомство Соединённых Штатов (американец оторвался от блокнота и сухо кивнул). Далее Джон Макферсон, Великобритания, и Лиу Синь Ли, наблюдатель из Китая. Мой коллега с краю – Николай Григорьевич Левченко, Украина. Все присутствующие свободно владеют русским языком, поэтому наше общение будет происходить именно на нём.
Брови Гектора непроизвольно поползли вверх. Он недоумённо уставился на только что представленного украинца: ну никак не укладывалось в его логику присутствие здесь стороны, с которой ведутся боевые действия.
– Не удивляйтесь, – предупредил все вопросы Шерстобитов. – Хотя в это трудно поверить, дело значительнее и запутаннее, чем противоречия между нашими странами… Может быть, вы заметили, что в последнее время бои практически не ведутся?
Гектор в замешательстве кивнул.
– А какое я к этому имею отношение?
– Самое непосредственное. От вас зависит успех или неудача всего… м-м-м… как бы это выразится… мероприятия, что ли.
– Может быть, мне кто-нибудь всё же объяснит всё толком? – начиная заводиться, осведомился Гектор. – Только и слышу: вам объяснят, вам объяснят… Так объясняйте, в конце концов! Если я такая уж важная птица, вокруг которой всё вертится. Правда, не знаю что именно, но вот желаю таки наконец узнать, что! И я есть хочу, в конце концов!
– Простите, – генерал, представившийся Иваном Ивановичем, нажал какую-то кнопку и скомандовал возникшему в дверях лейтенанту. – Кофе и бутерброды. Или вы предпочитаете чай?
– Лучше кофе, – выбрал Гектор.
– Говоря прямо, – исподлобья глядя на Шварца, тяжело произнёс второй генерал. Выговор его отличался заметно смягчённым южным «г», – в боевые действия вмешалась третья сторона. Произошёл контакт с инопланетной цивилизацией. Была высказана угроза применения силы.
– Причём к обеим сторонам конфликта, – продолжил первый генерал, Шерстобитов. – Мы пытались наладить общение, но безуспешно. Для дальнейших коммуникаций пришельцами была почему-то указана ваша кандидатура. Это всё, чего мы достигли за неделю общения. На чём основывается их выбор, неизвестно. Как и мотивы их поведения. В срочном порядке была создана чрезвычайная межправительственная комиссия в составе присутствующих здесь представителей. Теперь вам понятна обстановка?
Гектор обвёл взглядом чрезвычайную комиссию. Вот так поворот. Нет, похоже, никто с ним шутить не собирается.
– А где они? Ну, пришельцы эти? – спросил он.
– Не установлено, – пожал плечами Шерстобитов. – В том-то и загвоздка. По косвенным данным, их аппарат был повреждён средствами ПВО, но точное место падения не установлено. Возможно, они применяют неизвестные нам средства маскировки.
– Так может, никаких инопланетян и нет?
– К сожалению, есть, – нахмурившись, сообщил Левченко. – При попытке прочесать предполагаемую зону посадки мы потеряли несколько экипажей.
– Мы тоже, – признал Шерстобитов. – Комиссии, в принципе, известен лишь примерный район их расположения. А это несколько десятков квадратных километров, – он подошёл к висевшей на стене карте. – Примерно здесь, – генерал взмахом руки очертил расплывчатый овал. – Как видите, местность незаселённая и труднопроходимая. Нейтральная зона.
Левченко нахмурился ещё больше, но промолчал.
– И что же, вы предлагаете идти туда мне? Простите, но нет.
– Других они отвергли, мистер Шварц, – впервые подал голос англичанин. – И ясно дали понять, что пойдут на контакт только с вами. У вас какие-то особые свойства психики. Не совсем ясно, что имелось в виду.
– Как же, как же, – криво усмехнулся Гектор. – Уникальная мутация. Перспективный, подающий надежды организм, единственный в своём роде генетический код… Знаете, я тоже в своё время насмотрелся боевиков. Надо же, мне предлагают спасать весь мир! Почему я, а не, скажем, Капитан Америка?
– Сложившаяся ситуация создаёт угрозу многим странам, – оторвавшись от своего блокнота, сухо произнёс американец. – Правительство Соединённых Штатов весьма обеспокоено угрозой глобального конфликта, который может затронуть всех без исключения. От имени американского народа я прошу вас принять на себя предлагаемую миссию.
– В то же время это прекрасная возможность для налаживания межпланетного экономического и культурного сотрудничества, – неожиданно добавил китаец. – Этот важный аспект также необходимо иметь в виду.
– У вас нет выбора, – резюмировал Шерстобитов. – Вернее, у всех нас нет выбора. Или мы договоримся, или… Возможно вторжение.
– Иван Иванович, – серьёзно спросил Гектор, – вот вы говорите, что были потери… А каков шанс на то, что и меня тоже того, на ПМЖ в нирвану?
– Сами понимаете, никто ничего не может гарантировать. Но не думаю: видимо, им попросту легче общаться через вас. Это, впрочем, только предположение. Вот вы у них, как посредник, и выясните, как оно на самом деле.
– Мне вроде бы обещали, – Гектор бросил взгляд в сторону рассевшегося у двери фээсбешника, – что я буду работать без подобных вылазок на природу.
– Вы же неглупый человек, Шварц, – генерал отвёл взгляд. – Подумайте сами о последствиях. Последствиях для всех.

3
Подвывал мотор, колёса противно хлюпали и месили грязь: недавний дождь превратил и без того разбитую дорогу в непролазную топь. Как и обещали, его довезли лишь до развилки – и с извинениями высадили: далее вести БМП было равносильно самоубийству. Впереди, в каких-то двухстах метрах, на пригорке одиноко торчал остов такой же машины, словно гигантским лезвием разрезанный пополам.
Гектор шагнул на обочину, где трава ещё сносно держала ногу, движением плеч поправил рюкзак и двинулся вперёд, удивляясь, как это он мог согласиться на подобную авантюру. Ничего, подбадривал он себя, ну, похожу пару дней, ну, вымокну, ну, перемажусь. От грязи ещё никто не умирал. Зато на полученные деньги им с Сонечкой можно будет слинять отсюда хоть на край земли, хоть за край. И больше не втягивать голову в плечи при каждом подозрительном хлопке или разрыве. А может, ещё ничего и не будет. Кто там знает, есть ли вообще эти инопланетяне или нет.
Он двигался по заранее согласованному маршруту – змейкой, чтобы за двое-трое суток суметь «проинспектировать», как выразился Шерстобитов, практически всю вызывающую подозрения площадь. От обеих враждующих сторон были получены железные гарантии – ни одного выстрела за всё время его путешествия не будет. А от личного оружия Гектор категорически отказался, да никто особо и не настаивал. С собой у него был только добротный армейский нож, которым удобно открывать консервы из сухпайка. И, конечно, документы, подписанные командующими обеих армий – на всякий случай, если встретится случайно заплутавшая разведгруппа.
Как назло, откуда-то наползал туман. И все ориентиры, тщательно оговоренные и запомненные, постепенно таковыми быть переставали. Ничего, в крайнем случае, если он и заблудится, по пеленгу рации ему укажут, в какую сторону двигаться, чтобы выйти к тем или иным позициям. Ночевать в поле Гектору совершенно не улыбалось.
Как ни парадоксально, целый день бесплодного шатания по бездорожью немного повысил ему настроение. Если и дальше так пойдёт, то послезавтра к вечеру (Гектор накинул какое-то время на осточертевший уже туман) он выйдет на конец маршрута, разведёт руками и с чистой совестью отправится домой. Бог даст, всё так и случится. А вот если доведётся наткнуться на эту проклятую тарелку… Гектор гнал от себя мысли о подобном исходе. Ведь тогда наверняка дело затянется до бесконечности. Пока-то найдут других контактёров-переводчиков… Да и кто их разберёт, этих пришельцев: может, они случайно к нам залетели, а сами только и ждут возможности по-быстрому свалить. Всё может быть. А вдруг это только разведывательное судно, авангард, за которым впоследствии заявятся сотни других? Для освоения удобной планеты, при котором, освоении этом, не предусмотрено сохранение конкурирующих форм жизни? И тогда землянам придётся воевать. Объединившись, всем вместе. Всерьёз, отчаянно, спасая свои жизни и практически без надежды на победу. Ведь цивилизация, способная на межзвёздные перелёты, земным технологиям явно не по зубам. Хотя остаётся ничтожная надежда на гуманность: неужели столь развитое общество способно погубить чужой разум, пусть и стоящий неизмеримо ниже? А ведь вполне может быть, что и способно. Если выстраивать аналогии, то за всю историю эволюции Земли прецедентов подобного межвидового альтруизма что-то не наблюдалось. И никакого иного – альтернативного – опыта у нас нет и быть не может. Согласно Дарвину, борьба за существование есть движущая сила развития. Вряд ли у них там по-другому.
С другой стороны, ведь как-то мы сумели эту их супер-пупер технику повредить. Значит, не так уж они неуязвимы. И если применить всё, что можно, вплоть до ядерных бомб, то, глядишь, и от проблемы удастся избавиться? Это, конечно, при условии, что они не успеют послать своим сигнал sos или как там он у них называется… Да нет, чепуха это – ядерные бомбы. Вдруг это просто тест на милосердие, на цивилизованность нашу? Как мы тогда будем выглядеть?
Многочасовое однообразие пути утомляло, прежде всего психологически. Гектор уже дважды устраивал привалы: на первом он, отдыхая, по КВ-связи доложил о результатах – вернее, их отсутствии; второй, более длительный, посвятил приёму пищи и опять-таки не смог ничем порадовать нетерпеливо ожидавшую комиссию.
Передвигать ноги становилось всё тяжелее. Гектор оступился на кочке и какое-то время стоял, морщась от боли. Потом зло сплюнул и зашагал медленнее. Мысли тут же приняли другое направление. Да пропади они пропадом – и пришельцы, и генералы, и война эта сраная! Может, просто затаиться на какое-то время, притишиться, а потом сказать, что ничего не нашёл? И пусть высокие чины сами решают, как быть дальше? Тоже не выход. Вдруг существам на этой треклятой тарелке надоест ждать и они, как говорится, лупанут изо всех орудий? Хотя не похоже: лупануть-то они могли без всяких переговоров. Нет, хорошо бы, чтоб всё это оказалось лишь чьей-то чудовищной ошибкой. Случайным стечением обстоятельств. Тухлая надежда, честно говоря.
Постепенно бледная пелена впереди стала редеть. Проступали очертания одиноких деревьев над купами ивняка и жёсткой, сырой щетиной осоки. В неподвижном воздухе стояла глухая, ватная тишь: ни птичьего крика, ни даже отдалённого раската от взрывной волны – стороны чётко соблюдали режим перемирия. Ну, хоть это хорошо, подумал Гектор.
Откуда-то потянул слабый ветерок, очищая дальнейший путь от остатков тумана – исподволь, почти неощутимо. Странно: по бокам испарения словно сгустились ещё плотнее, а там, впереди, промывало узкий проход. Будто кто-то специально указывал Гектору курс. Это настораживало.
Ничего не оставалось, как двинуться в указанном направлении. Гектор и двинулся – медленно и опасливо, внимательно глядя по сторонам и беспокойно прислушиваясь.
Амулет он нашёл сразу. Трудно было его не заметить: овальная пластинка на тонкой цепочке свисала с ветки на уровне человеческого роста и слабо светилась. Непонятный материал – то ли металл, то ли пластик – на ощупь был чуть тёплым, но самое странное – не имел чётких границ. То есть он чётко идентифицировался как предмет, но вот сказать, где кончается этот предмет и начинается воздух, было решительно невозможно. Но самое главное – при первом же прикосновении в мозг Гектора ворвался голос. Безэмоциональный баритон сообщил:
– Установка связи выполнена. Полная настройка коммуникатора завершится через двадцать минут. Можете возвращаться.
Непонятно, что больше поразило Гектора: то ли то, что пришельцы свободно владеют земным языком, то ли способ, выбранный для общения, то ли само необычное устройство. Во всяком случае, сунув предмет в карман, он поспешил удалиться, ретируясь точно по своим следам. Туман, провожая его, тут же смыкался за спиной плотной завесой.
Достигнув места последнего привала, Гектор остановился и взял по компасу нужный азимут (координаты этого места ему в своё время сообщили). Сверившись с картой, он с удовлетворением отметил отсутствие по курсу оврагов, болот, крутых возвышенностей и прочих неприятных сюрпризов. Если рвануть напрямик и поторопиться, он вполне успеет выйти к своим до наступления сумерек. Что ж, пока ситуация в целом развивается для него неплохо…

4
Оба предыдущие дня, когда Гектор исполнял обязанности посредника в общении с «братьями по разуму», прошли довольно сумбурно. У него сложилось стойкое убеждение, что члены комиссии просто не знают, что им делать. Ну, договорились на одном участке фронта о вынужденном перемирии… А на какое время? Пока пришельцы не улетят? Потому как те явно не шли на хоть какое-то сближение, ограничиваясь предупреждениями: не соваться к месту их дислокации. Которое несмотря на все усилия так и не удалось в точности установить.
Кстати, насчёт «братьев»: по молчаливому согласию их так перестали называть сразу же после неловкого эпизода, когда Шерстобитов не удержался от ядовитой реплики «братья, они разные бывают», при этом в упор глядя на Левченко. Взаимопонимания это явно не добавило.
Такое положение дел тяготило всех. И Гектор не был исключением. Да и сверху давили – и Москва, и Киев, и даже Вашингтон: где результат? Долго ли будет продолжаться такое подвешенное состояние? И только сотрудники госбезопасности у дверей, постоянно сменяющие друг друга, сохраняли внешнюю невозмутимость, ни словом не встревая в дискуссии, которые становились всё менее содержательными.
– Если они захотят, можно оказать посильную техническую помощь, – рассуждал генерал Шерстобитов, потирая переносицу и задумчиво меряя шагами кабинет. – Может быть, на корабле есть системы, которые наша промышленность в силах починить. Как-никак в их аварии виноваты мы. Предложи им, Гектор Львович. Может, они хоть на это клюнут?
– Со своей стороны, – вмешался Смит, – Соединённые Штаты готовы предоставить команду высококлассных специалистов-консультантов.
Как же, специалистов, с неприязнью подумал Гектор. Скажи лучше сразу – шпионов! Вы же только и ждёте, чтобы вам разрешили сунуть нос в чужие секреты… Вслух же ответил:
– Их корабль основан на биотехнологии. Он живой. Переболеет и регенерирует сам. Главное не мешать. А вот что им нужно, так это десять с половиной литров этиленгликоля и два – тяжёлой воды.
– Зачем?
– Не объяснили. Просто нужно.
– Хорошо. Дадим.
– Их корабль разумный? – внезапно спросил китаец, сидевший до этого с закрытыми глазами.
– Н-нет. Не более, чем улитка. Кстати, он так и называется – улитка, если я правильно понял их термин. Это как-то связано со способом перемещения в пространстве. Оснащён чем-то вроде искусственного интеллекта, но это не полноценный разум, как я понял.
– Да что нам до того интеллекта! Главное не это. Главное – на чьей стороне они выступают! – рубанул угрюмый Левченко.
– По-моему, ни на чьей. Или меня ещё недостаточно просветили в этом вопросе.
– Так пусть просветят! Нам нужно знать точно!
– Может быть, – ни к кому конкретно не обращаясь, высказался тактичный Синь Ли, – не стоит их так сразу втягивать в отношения землян?
– А то они не втянуты… – проворчал Макферсон. – Ракета в бок – это, по-вашему, не втянуты?
– Я просто советую не усугублять обстановку. Решать, естественно, не мне. И не вам, – не удержался от шпильки китаец, сохраняя внешне невозмутимый вид.
Макферсон отвернулся и замолчал. Гектор, скрывая кривую ухмылку, откинулся на кресле и положил амулет на колени: сейчас «высоким договаривающимся сторонам» было явно не до него. Они откровенно ждали решения, принимавшегося на самом высшем уровне.
Продуктивность переговоров чем дальше, тем больше затухала. Гектор в плане ментальной связи всё чаще оставался наедине с пришельцами. От нечего делать он принялся исследовать возможности канала, которые предоставлял странный амулет. За два дня он выяснил, что коммуникация действовала только при непосредственном прикосновении – как только тактильный контакт прекращался, заканчивался и обмен информацией. Это было удобно: позволяло не транслировать собеседнику лишний умозрительный мусор.
Кстати, это работало в обе стороны. Гектор иногда ловил чужие обрывки мыслей, из которых постепенно вырисовывалась обстановка на том конце канала. Откровением стала возможность передачи мыслеобразов. Лёгким шоком обернулся момент, когда Гектор впервые сумел увидеть чужими глазами обстановку в кабине звездолёта. Эту свою способность он, подумав, решил скрыть от комиссии: такая информация грозила ещё бо́льшим вовлечением в дела армии и разведки, чего он небезосновательно опасался.
Вообще-то общение давалось ему с известным трудом. Дикие выверты чуждой логики ставили порой в тупик. Видимо, и той стороне тоже приходилось туго из-за пропасти в моральных и философских концепциях. Конечно, чужие трудности служили слабым утешением, но Гектор успокаивал себя, что когда-нибудь это должно так или иначе закончиться. И они с Сонечкой уедут отсюда. К тёплому морю, где живут добрые люди и на пальмах растут кокосы, где нет бьющего по нервам завывания сирен, где один мирный день похож на другой. Уедут из этого хаоса, где сумасшедше диким образом осуществилась давняя мечта человечества – встреча двух миров. Двух цивилизаций, которые так никогда до конца и не поймут друг друга. Слишком уж мы разные. А ведь для них, понял вдруг Гектор, наше существование такая же странность и аномалия, как и их существование для нас.
– Не совсем, – возразил голос, и Гектор, очнувшись, обнаружил, что сидит за столом, поглаживая медальон. Чёрт, неужели пришельцы слышали все его мысли? Ладно хоть никто из комиссии не заметил, что он транслировал свои умствования…
– Мы гораздо более схожи, чем ты думаешь, – доверительно сообщил голос. – Ничего, кстати, что я обращаюсь «на ты»? Ты ведь и к богу своему «на ты» обращаешься, поэтому, мне кажется, это достаточно уважительно.
Да уж, изучили они землян основательно, подумал Гектор. И религию, вишь ты, приплели.
– «По образу и подобию», – продолжал пришелец, – это не только к вам относится. В принципе, так у всех.
– А что, есть ещё цивилизации?! Много?
– У всех, кого я знаю, – уточнение выглядело довольно туманно. – «Образы», конечно, отличаются, но имеется и сходство.
– Да? А вот лично ты можешь показать мне свой образ? – с замиранием бросил пробный шар Гектор.
– В каком именно виде ты предпочитаешь меня увидеть?
– В натуральном!
– У меня нет натурального вида в твоём понимании. Когда я говорил «по образу и подобию», имелась в виду не телесная форма, а внутренняя суть. В материальном выражении я могу принимать любой желательный облик.
– А… – разочарованно протянул Гектор. Сказать ему было нечего: теперь, как бы ни выглядел собеседник, это походило бы на ложь.
– Вовсе нет, – отреагировал инопланетянин на невысказанную мысль. – На самом деле важна не форма, а содержание. Кажется, я правильно сформулировал концепцию?
– Как тебя зовут? А то неудобно обращаться без имени, – сменил тему Гектор.
– Опять-таки не важно. Как ни назови, суть от этого не меняется.
– Ну а всё-таки? Мне так было бы удобней.
– Тогда выбери любое имя на свой вкус.
– Вот ещё! Ты что, машина, что ли?! Робот с номером?
– Не совсем. Вернее, совсем даже не. У меня, конечно, много связей с различными «прибамбасами», как вы их называете, но всё же – нет. Больше всего подходит определение «киборг», но автоматика во мне совсем не преобладает, скорее наоборот. Я в значительно бо́льшей степени организм, чем машина. Но да, кое-какие функции организма действительно обеспечиваются автоматикой. Отчасти поэтому в нашем обществе концепция личных имён несколько иная. Тебе будет непривычно. А мне, поверь, всё равно.
– Тогда я буду называть тебя Адам. Это имя своего рода символ: так звали первого человека на Земле. Хорошо?
– Договорились, – и Гектор почувствовал на другом конце нечто, похожее на улыбку.

5
– Но почему обязательно уничтожать? – изумлённо спросил Гектор. – Неужели кроме атомной бомбы нет другого выхода?
– Человечеству нужна максимальная гарантия их нейтрализации. Сейчас не до сантиментов.
– Но они наверняка не хотели…
– Не забывай, – отрубил Шерстобитов, – что из-за их действий погибло несколько экипажей! – в его голосе прорезалась непререкаемая жёсткость. – Так что они вовсе не паиньки, эти твои пришельцы. От нас требуются решительные действия. На карту поставлена судьба планеты.
– Но мы ведь первыми на них напали! Они просто защищались!
– Нет. Мы не нападали. Это досадная случайность.
– Ну, это с нашей точки зрения – случайность. У них может быть совершенно иное мнение. Летели себе, летели, и вдруг – бац! Вот они и обороняются. Всё естественно.
– Ничего не «вдруг». Они отлично видели обстановку. И если сунулись между двух огней, должны были понимать, какие могут быть последствия. Оценивать вероятность риска. Так что они намеренно вмешались в конфликт и теперь несут ответственность.
– То есть всё-таки ядерный удар? А что скажут другие страны? Вдруг у кого-то не выдержат нервы и начнётся эффект домино?
– Это уже согласовано на международном уровне. Все признали, что случай исключительный. В этом смысле фатальных последствий не предвидится.
Гектор промолчал. Он по очереди вглядывался в лица членов комиссии, но ни в ком не уловил и тени нерешительности. Конечно, подумал он, все они представители армий и спецслужб, это накладывает свой отпечаток на образ мышления, на решения и поступки. Хорошо ещё, что хоть разговаривают нормально, без всяких там «так точно» и «не могу знать»… Но ведь если поступит приказ – любой! – он будет выполнен без раздумий, на автопилоте. У них это в крови – щёлкание каблуками и подчинение приказу. За приказом сверху очень удобно прятать совесть. За ним вообще всё можно спрятать – ум (или глупость, тут уж как повезёт), инициативу, ответственность. И вот тут на первый план выступает вопрос: чего в тебе больше – солдатского или человеческого? О да, удобнее всего переложить ответственность на кого-то другого, стоящего выше. Сейчас, если честно, действительно решается многое. Может быть, и судьба человечества. Мы стоим на перепутье, не зная, куда шагнуть. Но, наверное, есть ведь что-то более важное чем мы сами со своими сегодняшними интересиками и приоритетиками – душа людская, сама суть наша глубинная. Иначе не было бы героев, отдающих жизни за свой народ. За мечту, за идею. Господи, как пафосно звучит…
Гектор ещё раз взглянул на стальные лица комиссии. Нет, ничего уже сделать нельзя. Они уже всё решили. Даже вечно несговорчивый Левченко, сжав губы, уставился в какую-то точку на потолке.
– Скверно получается, – выдохнул Гектор. – Представляете, как мы будем выглядеть перед их цивилизацией?
– Не мы пришли к ним, а они к нам, – снизошёл до ответа бездушный Смит. – И выглядеть мы будем выигрышно, как сильный противник, с которым придётся считаться каждому. Такое действие укрепит нашу позицию на предстоящих переговорах. Если будут переговоры.
– Надо внимательно смотреть вперёд, – туманно добавил вежливый Синь Ли. – Надо хорошо думать и не делать ошибок.
– От если б они сели где-нибудь у вас в Китае, – в сердцах буркнул Левченко, – я бы глянул, как вы там не делаете ошибок.
На неподвижном лице китайца не отразилась ни малейшей эмоции.
– Ты займи их чем-нибудь, Гектор Львович, – нехотя обронил Шерстобитов. Видно было, что он усилием воли сдерживает себя. – До завтрашнего полудня займи. А там твоя служба кончится.
– Значит, на завтра назначено? – севшим голосом спросил Гектор. – Это уже точно?
– Решение спущено с самого верха. Сейчас идёт отвод частей на запасные позиции. Надо подготовить госпитали, транспорт, обеспечить запас медикаментов. На всякий случай. Население эвакуировать. Это потребует времени.
– Надеюсь, здесь мы в безопасности? – осведомился Макферсон.
– Да. Я уже несколько раз вам объяснял, – с ноткой раздражения откликнулся генерал, – тактический заряд выбран соответствующей мощности, поражающие факторы на таком расстоянии сведены к нулю. Не понадобятся даже средства индивидуальной защиты. После того, как эксперты оценят результаты, их своевременно эвакуируют в свои посольства. Вы же сами убедились: транспорт уже заправлен и ждёт.
Англичанин с сомнением оглянулся, словно оценивая надёжность стен, и покачав головой вновь уселся на своё место. Гектору ничего не оставалось, как занять своё. Шерстобитов кивком указал ему на амулет: давай, мол, работай. Остальные занялись каждый своим: кто читал газету, кто курил, пуская дым колечками. Синь Ли сложил кончики длинных пальцев и, прикрыв глаза, погрузился в медитацию. На Гектора никто не обращал внимания.
– Адам! – мысленно позвал он. – Откликнись, разговор есть.
– Да, я слушаю.
– Скажи, только честно… Зачем вы убили людей, которые хотели к вам приблизиться? Вы боялись, что мы нанесём вам вред?
Последовала пауза. Видимо, пришелец не ожидал такого прямого вопроса.
– Тут несколько аспектов, – наконец, последовал ответ. – Во-первых, нет никаких «мы». Я на корабле один. Во-вторых, так сработала автоматическая защита. Как только я выяснил, что земляне не владеют технологиями воскрешения, я её отключил.
– А вы… ты можешь воскрешать людей?!
– И готов исправить допущенную ошибку. Гарантирую, что больше такого не повторится. Так произошло потому, что я в то время ещё недостаточно осознавал обстановку.
– То есть у тебя не было цели навредить?..
– Я всего лишь разведчик-исследователь. У меня другие задачи. Как только корабль восстановится, я улечу.
– А сколько для этого понадобится времени?
– По вашему отсчёту – около пяти часов.
– Хорошо, – сказал Гектор. – А потом стартуй, не задерживаясь ни на минуту. И не забудь включить эту свою защиту.
– Непременно, как только покину пределы атмосферы.
– Гектор Львович, – внезапно обратился к нему Шерстобитов, глядя на часы. – Отодвиньтесь, пожалуйста, от окна.
– В чём дело? – повернулся к нему Гектор.
– И наденьте вот это, – генерал протянул ему тёмные светозащитные очки. Сам он стоял в таких же, поэтому глаз его не было видно. – Сейчас будет вспышка. Незачем подвергать зрение излишнему риску.
– Сейчас?! Вы же говорили – завтра в полдень!
– Да, говорил. И что? Обычная дезинформация. Ну согласитесь, нельзя же, чтобы враги знали точное время атаки. А они вполне могли выяснить это, покопавшись в ваших мыслях.
Гектор рванулся к амулету, лежащему на столе, но не успел. Мертвенный, неестественно белый свет нестерпимо ярко резанул помещение. На горизонте яростно вспух клубок огня, постепенно приобретая грибовидную форму.
– Вот и всё, – сказал генерал. – Так или иначе, проблема решена.
Гектор рухнул в кресло. Обманули, обвели как мальчишку. Впрочем, чего ещё следовало ожидать от этих хитросделанных секьюрити! А ведь всё можно было решить иначе. Дали бы ему ещё хотя бы час. Даже полчаса.
Пальцы сами собой привычно сжали амулет. Мёртвая, чёрная тишина. Поздно.
И вдруг откуда-то из самых глубин подсознания пробился слабый голосок:
– Это Адам… Не волнуйся. Ты всё сделал правильно. Тест на человечность пройден. Передай своим начальникам, что планета в безопасности… Нет, лучше ничего не передавай. Пусть решают сами. А обо мне не беспокойся, я воскресну. Прощай!
Гектор молча сидел за столом, наблюдая, как в его пальцах инопланетный артефакт распадается в пыль. Затем встал, отряхнул руки и сказал деревянным голосом:
– Кажется, мой контракт окончен. Когда и где я могу получить расчёт?
Ему нестерпимо хотелось отсюда уехать.

Автор готов к любой критике. Смелее!