Апрель-хризопраз

Как странно слоиться воздухом среди воздетых к небу голых ветвей! Отсюда, сверху, всё выглядит непривычно для человечьего взгляда. Удивительная расплывчатость характеризует даже самые ближайшие детали, и нужно предпринимать дополнительные усилия, чтобы придать им необходимую резкость и глубину. Но сколь упоительно такое медленное путешествие! Как ласкает оно душу чем-то невыразимо влекущим и приятным!
Невесомая пыльца орешника висит рядом. Пальцы сосновых лап процеживают тебя, как густой гребешок. Солнечные лучи оседают на хвое сизым восковым налётом. Сколько простора и сини!
Всплывшая из-под исчезнувшего снега трава ещё только вспоминает, что она должна быть зелёной. А вот чистотел жив, несмотря на морозы! Его листья уже развиты с осени и лежат на прелой лиственной подстилке зелёными пятнами.
Медленно-медленно нагревается земля. Идёт берёзовый сок: из любого повреждения на дереве сочится тоненький прозрачный ручеёк. Если сорвать даже самую маленькую веточку, на кончике тут же показывается капелька. Иногда ночью на такой ветке намерзает маленькая сладковатая сосулька.

Как много успевает совершиться на протяжении месяца!
В конце апреля утром трава сизая от росы. Цветёт молодая пастушья сумка. Поляны жёлты от одуванчиков. Первые шмели сосредоточенно и торжественно совершают облёт. Они страшно заняты и несколько туповаты после зимы, поэтому любые попытки общения встречают недовольным жужжанием и поскорей улетают прочь.

- Including -

Я как будто всё время в долгу – так отчаянно тянет в дорогу! Высыхает земля понемногу. Я себя удержать не могу: снова манят куда-то пути. Нынче в воздухе прелость и влага, и на западном склоне оврага первоцветы смогли расцвести.
Как просторен проснувшийся лес! Как раскрыт он ветрам и желаньям! Первой бабочки белой мельканье – и мечты, потерявшие вес: обречённость чего-нибудь ждать, отмечая графитом недели…
Поздравляю вас с первым апреля – нас сегодня обманут опять.
Снова запах травы и угля. И как будто ложится под ноги мне тревожная память дороги – декабря, января, февраля…

У костра

– Трудно и скудно, – сквозь зубы пробормотала Муза.
– Скорее паскудно, – в тон откликнулся Рыжий блестящей амфибрахической рифмой. – Нет движения. Кладбище.
– Так и должно быть без сюжета, – сказал я. – Муза права: надо затронуть внутренние богатства читателя, пусть выльется. Сыграем, так сказать, на его поле. Ведь самое близкое – то, что своё. Уж этому-то он станет внимать как миленький.
– Или не станет, – вздохнул Рыжий.
– Не станет, – подтвердил Вэгэ. – Чтобы стал, надо увлечь. А чтобы увлечь, надо, чтобы у читателя самого за душой было бы достаточно много созвучного. А при нынешнем духовном уровне…
– На что ты намекаешь? – возмутилась Муза. – Я не унижусь писать примитивы для толпы!
– А избранных твоих вокруг – кот наплакал, – парировал Вэгэ.
– Долг писателя – ориентироваться на вершины духа, – напомнил я.
– Но писать всё же так, чтобы быть понятым массами!
– Вот мы и будем развивать сознание масс.
– Не, не тот метод. Не катит, – покрутил головой Рыжий. – Надо чего-то другое придумать…

Продолжение следует…