Любая история состоит из начала, вступления так сказать, и как оно прозвучит, так и дальше всё и покатит. Эта история начинается оригинальнее некуда: жил- был мальчик! Да, именно так. Далее, к моему сожалению, следует тривиально- банальное продолжение: жил- был мальчик в теле. Тело было пожившим и грузным, я бы сказал- обрюзгшим, но это звучит не комильфо, поэтому оставим первую версию. И всё было бы хорошо и говорить-то было бы не о чем, но в том же теле проживала девочка, то есть они делили одно психическое пространство на двоих, и надо заметить, что это соседство комфортом не отличалось ни для одного, ни для другого. Мальчик считал себя потомственным филологом- философом. Девочка, естественно, насмехалась над этим, называя его патерцием, от произвольного соединения патриций и паттерн. По этой причине внутри этого тела часто возникали конфликты: мальчик злился, делал массу ошибок, из-за этого злился ещё больше, ну и так далее, не буду отнимать драгоценного времени у читателя. Правды для надо заметить про одну несущественную деталь: тело соседствовало ещё с двумя телами.
Второе тело, тоже пожившее, огрузлое- на вскидку лет сорока, в котором проживала девочка, корчившая себя всезнайкой, не признававшая авторитеты, властная и капризная. Мальчик, который слыл примаком в этом теле, почти не выглядывал, знай себе сопел в две дырочки, читал » Мурзилку» советской поры.
Третье тело большой роли в отношениях первых двух тел не имело, так как передвигалось на коляске с помощью либо одного, либо второго тела. Тело было старым, морщинистым, со вставными зубами. С некоторых пор в нём проживал маленький, лупоглазый гермафродит, которому больше всего нравилось, если кто-то громко кричал на кого-то, а тот, в свою очередь, орал на первого и они вместе, как два медведя в тёплую погоду, создавали для этого третьего тела благоприятную психическую обстановку. Надо заметить: при условии, что эти два тела не обрушиваются с руганью на третье тело. Да, ещё оно любило сладкую дыню, сладкую кашу, торт и конфеты, и остальные полезные продукты, которые ему доставались крайне редко.
Однажды (какое завораживающее слово), первое тело при помощи мальчика решала глобальную проблему, а именно: почему яичница слышится как яишница, хотя в слове яйца есть й- краткое, в этих- нет? Эта тема так завораживала мальчика, плюс к тому яйца были неправильно- овальной формы, то есть было куда приложить мозги после сытного обеда, лежа на диване, глядя широко открытыми глазами в потолок.
В это время послышался голос второго тела о том, что надо пойти в магазин, а лучше- на базар и купить продуктов на неделю, так как кое-кто жрёт в три горла и холодильник пустеет как по мановению ока. На что первое тело резонно заметило, что кто-то должен зарабатывать на продукты, а кто-то носить оные. Мальчик, которому подсказывала обычно в таких спорах что отвечать девочка, сыто усмехнулся и расплылся в довольной улыбке. Второе тело, девочка которого терпеть не могла не только возражений, но и эту гнусную девку, отвечавшую за послушного, покорного, в основном, мальчика, крикнула в ответ, что придут два молодых тела, одно из которых является биологическим продолжением их обоих и, что в одном из этих тел зарождается новая жизнь, которой неинтересно слушать нытьё маленьких, сопливых мальчиков.
Третье тело, предвкушая сладенькое, развернула коляску по направлению шума, настраивая слуховой аппарат на полную громкость. Да, да, оно ещё и плохо слышало, проживёте столько- поймёте, если успеете дожить.
Конфликт- скандал закипал как украинский борщ. Бурлили эмоции, терпко пахло гневом, щекотала ноздри ярость и першило в горле от обидных специй. Да, блюдо не для слабых, такое надо есть кипящим из котла междоусобицы. Первое тело распалилось докрасна, мальчик постепенно, теряя сознание, стал заваливаться на бок и благополучно упал в колодец бессознательного. Он честно делал попытки выбраться, но его соседка так гаркнула в бездну, а ей подсобило эхо (она им пользовалась, когда хотела подразнить мальчишку), что вдавили обратно бедного пацана и он исчез в пучине океана, который плескался на дне колодца. Зато девочка предстала во всей красе: голос, стать. Аргументы- не какие-нибудь: сама- дура, а самые что ни на есть продвинутые: с издёвкой подёргала за обвисшие бока, иголкой- в почтенный в зад и по- больнее.
Но надо отдать должное второму телу, вернее, его девчонке: жалила как оса, кусала гадюкой, обдавала нечистотами и последний убийственный аргумент просвистел контрольной пулей в висок когнитивизма: неудачник, скажу больше и громче- лузер!!!
Мальчик первого тела, который как раз пытался выбраться из глубокого колодца и почти показался на поверхности, был убит наповал. Девочка от горя тронулась умом: заставила тело первого бегать по комнате и как заклинание шептать- я тебе докажу, я тебе докажу, мразь. Потом она вспомнила, что есть в комоде г- образная железочка, такая с красивыми полированными заклёпочками. Ещё в неё вставляются такие штучки похожие на открытую губную помаду, ну такие жёлто- красноватые. Ну, вы же знаете, зачем прикидываться. Ну вот, тело взяло эту штучку, повернуло дырочкой к себе, заглянуло в неё и нажало на какую-то закорючку. Железка гавкнула- здрасть! Тело первого обмякло и грузно обвалилось на пол, его девочка растерянно стояла рядом.
Второе тело некоторое время пребывало в ступоре- оппонент перешел в другую ипостась. Так как такое окончание конфликта было впервые, то было отчего застопориться.
Третье тело решило, что настал его звёздный час (гробовая тишина) и приступило к аргументированному обсуждению деталей, а именно: как у них это всё было с Аркадием Васильевичем, мир его праху.
Невнятную речь прервал звериный крик. В нём чувствовалась обида: сколько лет потрачено, кто возместит, как теперь быть одной- одинёшенькой и, главное, чем накормить два тела, которые сейчас подойдут. Вопрос! Аргументы были просто убийственными.
Одинокая девочка из первого тела, оставшаяся без крыши над головой, недоуменно слушала нелепые, с её точки зрения, причитания.
В верхнем углу комнаты появился проём и из него лился яркий, белый свет. Её непреодолимо потянуло заглянуть туда, она последний раз посмотрела на свой бывший кров, залитый кровью, и побрела в бездонный проём.
Неслышно в комнату вошли два молодых тела и тупо уставились на тело первое, уже отжившее. Биологический потомок прошептала: » Папа…» Беременное тело упало в спасительный обморок. Не сформировавшееся тельце в нём, в котором ещё не было ни мальчика, ни девочки, а был такой же гермафродит как в старом теле, забеспокоилось: мир оказался слишком агрессивным к бедным телам и выходить на суд безбожный ох как не хотелось…