Однажды вечером иль утром, стремясь себя постичь вполне, бумажный бог, большой и мудрый, брёл по рифмованной стране. О чём он думал – это тайна: силён у бога черепок. Но литератор вдруг случайно его внимание привлёк. И бог сказал:
– Я добрый ныне! Ты лишь желанье загадай – и станешь рифмы властелином, а хочешь – хлынет через край сюжетов, тем разнообразье… Я бог, я многое могу! И осчастливливал я разных – и солидняк, и мелюзгу. Ну, говори, чего ты хочешь?
Поэт молчал, потупя взор, вертел исписанный листочек, чесал затылок, уши тёр – не мог он выбрать, очевидно, какой-нибудь конкретный дар. Бог ухмыльнулся злоехидно:
– Да… Ты, я вижу, экземпляр! Таких занудных кавалеров я отправлял писать в клозет… Как звать тебя, писака херов?
– Я Федорович, – был ответ.
Бог почесал рукой за ухом – как пёс, когда заест блоха, потом вздохнул и выдал глухо:
– Ну что ж… Я о тебе слыхал. И надо ж было так случиться, чтоб ты попался на пути! – скривился, словно от горчицы, и собирался уж уйти, но литератор – наглый, сука! – был ловок и не так уж прост. И с богом он не стал сюсюкать, а ухватил того за хвост. Точнее, не за хвост – за хлястик божественного сюртука. Пусть от отчаянья отчасти, но надо ж – поднялась рука!
Бог обернулся:
– Что такое?! Уйди! Закончен разговор. Прошу меня не беспокоить! – и грозно поглядел в упор. Взгляд был тяжёлый, нездоровый – так смотрит Бог на сонм грехов.
– Пошёл ты на хер, Федорович! – отрезал бог. И был таков.

Автор готов к любой критике. Смелее!