Посвящаю моему другу, Дергунову Сергею Егоровичу, в день его рождения. Дважды побывавшему в длительных командировках, в огненном небе Афганистана. Многие лета тебе, Серёга!

Дрожа железною душою,
Винтами, рвя чужой туман.
Ведомый опытной рукою,
Наш борт летел на караван.

Вверху, средь гор, синело небо
Внизу, скалистая земля.
Вершины гор укрыты снегом,
В долине с маками поля.

Среди камней ожило пламя,
Забился в кашле пулемет,
И пули, как сапсанов стая,
Рванулись вверх, на вертолет.

Струя свинца желает крови,
Рвет блистер с грохотом металл.
Оскала хищные осколки,
Остались только от зеркал.

Глаза от ветра заслезились,
Рвануло карту за края,
На кончике ствола забились,
Комочки яркого огня.

Бортач стрелял, скрипя зубами,
Ловил в прицел чалму врага.
Пыль на земле, как под кнутами,
Взвивалась вверх, накрыв тела.

Железный бич в руках пилота,
Гудя свинцовою дугой,
В броске смертельном с вертолета,
Душманов рвал тугой струей.

В эфире мат стоял стеною,
Правак хрипел, за грудь держась.
Один движок дымил бедою,
Другой ревел, чтоб не упасть.

Поймав струю огня шальную,
На базу борт ведет пилот.
Бортач рванул за подвесную,
В кабину правака несет.

Шприц уколол через штанину,
Тампон на рану наложил,
И крикнул громко командиру:
«Живой! Я кровь остановил»

Поднялся пыльный смерч с бетонки,
Смешался с дымом от движка,
Бегут друзья, хрипя душою,
Спасать товарищей с полка.

Взял доктор правака в машину,
Пожарка сбила дым с огнём.
Взглянув в разбитую кабину,
Комэска крикнул всем — «Пойдем!».

А вечером горя душою,
Спирт пили с НУРсиков, глотком.
О бое за Кокча рекою,
Все вспоминали с огоньком.

А третий тост, когда налили,
Все дружно встали у стола:
За тех, кого нет с нами, в этой жизни!
За тех, кого уже не будет никогда.

Прошли года, но память держит цепко,
Тех с кем служил, и с кем стоял в строю.
Уходят годы, ветераны постепенно -
Но третий тост за тех, кто пал в бою!