За городом, в заштатной дачной зоне, не встретится красот или чудес. Одно и то же при любом сезоне: дорога, да поля, да дальний лес. Там дачные домишки неприглядны и держатся лишь старыми людьми – некрашены, дряхлы и заурядны, что рухнут – да и чёрт их всех возьми. Там ветер носит бабочек-капустниц, в пыль окуная свой воздушный нос. Там вроде кто-то есть, а всё же пусто: собака под кустом засохших роз, лопата (черенок прогнил и треснут), приезжая девчонка лет шести… Такие развалюхи не воскреснут, хоть их живой водою окати. Там всё прожито, всё ветхозаветно, и крыша со стенами заодно не падает от старости и ветра лишь потому, что так заведено.
Жила в такой хибаре баба Зина, при ней собака да облезлый кот. Я часто видел, как она с корзиной пропалывает тощий огород, где прозябают свёкла да картошка – нехитрые дары скупой земли. Однообразно, мерно, понемножку бесхитростные дни её текли. Под восемьдесят годы подкатило. Уже ведра воды не понести. Жила она ни шумно, ни уныло – высовываться было не в чести в её простом и скромном поколенье: работай да считай свои года, и объясняй здоровьем, а не ленью, что нынче уж не можешь, как тогда… И лишь одна была у ней забота: кому оставить дачу, как помрёт – сынам сюда соваться неохота, у них своих забот невпроворот, да и живут далече. И невестки ворчат, коли придётся пособлять. Что их корить? Ворчи себе в отместку, да знай терпи, на то ты всё же мать. И то сказать, влезать в семью чужую – своим же детям накликать беду. Хотя они ведь вроде не буржуи, могли б заехать пару раз в году.
– Помру, – вздыхает баба Зина глухо, – все будут тут: наследство как-никак! Гляди, добром помянут мать-старуху: как ни крути, а сердце не чурбак.
А всё же, как делить потом-то станут? Ведь спустят за бесценок, и конец! А ну как их, неопытных, обманут? Да и хорош ли будет тот купец – представить страшно, как чужие руки хотя бы то же яблочко сорвут… Оно конечно, подрастают внуки – да только люди столько не живут, сколь ждать придётся. Да и им некстати – развалится ведь дом, к тому идёт… Эх, бьёшься тут всю жизнь чего-то ради, а после всё без толку пропадёт! Твердят своё: кому всё это нужно? Мол, рухлядь, барахло – и грош цена. Обидно, понимаешь. Нет бы дружно взялись – куда там! Нет, всегда одна. Ведь считанные годики остались, а дальше – отпоют, да на погост. Вон кот с собакой пожалеют малость, да что их жалость – так, коту под хвост.
Скрипит, вздыхает, тужит баба Зина: видать, Господь карает за грехи, раз сторонятся дачи оба сына, хоть в остальном как будто не плохи…

Автор готов к любой критике. Смелее!