Он был поэт, и неплохой:
За музою – не за сохой.
Он тискал в стихотворный строй
Событий кучу:
Всё то, что волновало нас –
Любовь, порыв народных масс,
Кино с названьем «Фантомас»
И что покруче.

За ним тянулся я душой
Своей, хотя и небольшой.
Он не был снобом и ханжой –
Смеялся тихо,
И открывал мне новый мир,
Где ради чести – звон рапир,
Где личности ориентир –
Неразбериха.

Отнюдь не та, что в голове,
А та, что делит мир на две,
Замешанные в волшебстве
Большие части:
На тех, кто видит мир как есть,
И тех, кто мог бы предпочесть
Всё в духе термина «невéсть» –
И в этом счастье.

Он был романтик и пророк
И командарм чеканных строк.
Он был и нежен, и жесток –
Противоречье!
В нём уживались срам и стыд.
Порою он рыдал навзрыд.
Бывал и голоден, и сыт,
Владыка речи.

Учил меня владеть собой
И выше быть, над похвальбой;
Он насмехался над судьбой –
Но с верой в Бога.
Ему обязан я и тем,
Что к рассмотрению проблем
Готов был если не совсем,
То хоть немного.

Я помню смех его и грусть.
Стихи – конечно, наизусть –
И пожелание, что пусть
Всем будет счастье.
Я помню, помню… Боже мой,
Как ждал он Новый год зимой!
Он был средь мудрецов изгой,
Но лишь отчасти…

Стараюсь брать с него пример.
Он не приемлет полумер,
А я немного лицемер –
Ну, грешен, право!
Хотел бы быть таким, как он,
Но у меня со всех сторон –
«Совсем другой диапазон»,
Скажу лукаво.

Он проникает прямо в суть.
Он понимает: личный путь
У каждого – ну хоть чуть-чуть! –
Путь кровной боли.
Завидую я: волшебство,
И прямота, и мастерство…
Но вижу в зеркале его –
И я доволен.

Автор готов к любой критике. Смелее!