Осенняя ночь, зов лопастей
Объятия свои тайга открывает.
Темная чаща встречает гостей,
Лишь вертолет тишину нарушает.

Тысячи глаз на черном холсте
Сотканы мертвым свечением зла.
Вдруг вертолет, объятый в огне
Тихо летит в забвение сна.

Ночью тайга очень опасна,
Дикие твари блуждают во тьме.
Место падения было ужасно,
Едва различимый плач в тишине

Передавал дыхание боли
Маленькой девочки у тела отца.
Он потерял уже много крови
И только в бреду молвил слова:

«Холодно…
Холодно…
Где ты, Мари?»
Тайга постепенно в ночи оживала,
Было лишь слышно смерти шаги.
Смерть в темноте к отцу подступала.

«Папочка…
Папка…
Не уходи…
Мне очень страшно и холодно тоже».
Только в ответ шепот воды
Больше отец ей ответить не сможет.

С треском огонь металл пожирал,
Плоти людской отведал на вкус.
Страх первобытный к Мари подступал,
Когда за спиной послышался хруст.

Дыхание её сбилось до хрипа,
Она повернулась тут же на звук.
Последняя фраза к нёбу прилипла,
В висках отдавался бешеный стук.

Мари прошептала:
«Боженька, Боже…»
Шорох листвы, страх нарастал,
Биение сердца пробивало до дрожи.
Владение тьмы показало кошмар.

Матерый волк по зову крови,
Рожденный в сумраке ночи,
Бежать нет смысла, он догонит
И пустит в ход свои клыки.

Еще не остыло тело отца,
С холодным оскалом он в направлении,
Слегка размываясь в свете огня.
Безмолвно парящие, мертвые тени.

Мари огляделась…
Помощи нет…
Взгляд уцепился тут за корягу,
Её подняла и вышла на свет,
Бросилась с криком:
«Убирайся, дворняга!»

Однако волк не испугался,
Он ей на встречу побежал,
Он ревом диким надрывался,
Еще мгновение…
Монстер пал…

Глаза закрывались, зверь умирал,
Кровавая роспись на желтом листе,
Дыхание его свинец забирал,
Когда-то спокойно ждущий в стволе.

Ружья, того, что нёс мужчина
Лет сорок, грузный и седой.
Лицо его уже в морщинах,
С давно небритой щетиной.

Спаситель вышел к ней на свет,
Стволы ружья еще дымятся.
«Не бойся, волка больше нет,
Но здесь опасно оставаться…»

Тайга провожала багровым рассветом,
Они покидали опасный район.
Пепел покойных развеется ветром,
А кровь будет смыта холодным дождем.

Осеннее утро, белесый туман
Блаженную землю собой укрывает.
Останется боль полученных ран,
И каждую ночь отец повторяет:

«Холодно…
Холодно…
Где ты, Мари?»
Под шёпот воды он умирает.
«Папочка…
Папка…
Не уходи…
Мне очень сильно тебя не хватает».