А знаешь, сейчас на руках моих
Собранье твоих стихов.
На желтой бумаге огонь затих,
Но пепел его — каков!
На желтой бумаге оставлен след,
На серой обложке — грязь.
Но в сердце сквозь долгую сотню лет
Проходят стихи, искрясь.
А знаешь, ты стала во всем права:
И им наступил черед,
И да, на могиле твоей трава,
И кто-нибудь не пройдет,
Помянет тебя, постоит чуток,
И будет ему легко…
Да, знаешь, что мир до сих пор жесток,
Но свечи вокруг икон?
И Иверская горит в Москве,
И дождь колокольный — звон,
И пусть разрешен уж давно тебе
Спокойный и тихий сон,
Но, знаешь, Марина, никак нельзя
Мне бросить тебе письмо,
Ведь дни, словно волны реки, скользят,
Висит над Москвою смог,
И колокол тише, чем шум машин,
А в свете тупых реклам
Бывает, что кажется, будто жизнь
Похожа на старый храм:
Ветшалый, облезлый, где мало свеч,
И вечно идут торги,
И трудно священным тот храм сберечь,
Он в людях почти погиб.
А где же великий сейчас поэт,
Великий писатель где?
Великих правителей тоже нет,
Великой закат мечте.
Но, знаешь, синеет небесный свод,
И так же холмы стоят,
И так же кого-то твой стих зовет,
Как было и век назад…
Марина! Ты пламенная душа,
Ну что бы сказала ты?
Был искренним глаз твоих грустных жар,
А пряди волос — златы.
Да, знаю, что жить — не лежать мешком,
Подарков судьбы не ждать,
А чувствовать, делать. Своим стихом
Ты это смогла сказать.