побережные львы стерегут Неву.
я хочу к тебе, Питер, давно хочу,
как к любовнику…

в ускользающем прошлом виднеются полусны…
из какого же бреда рождаются эти строки?
априори художники…

Разведи по углам руки
И заставь замолчать темень,
Все равно…

Не называй по имени, не спугни
Призрак больной мечты в переливах тени.
Острые шпильки…

Перестуки беззвучного трепета
ломятся в стенки сосудов,
мне больше…

На пороге босая стою, не могу дышать.
Небо хмурится, тщится залить на изломе пламя:
Проливными дождями…

Сотни сумрачных крыш, и откуда ты знаешь их все?
Говоришь о судьбе. Каждый город отмечен своим
Босоногим закатом…

Карнавала не будет, и станут ненужными маски
Палача и танцовщицы, вора, монаха, шута.
Недомытое блюдо…

Ночь и Лермонтов в голове –
Томик «Избранного» на полке.
В безысходности…

Помнишь ли солнцем залитый асфальт горячий?
Воздух, спелёнатый жаром; смеется май.
Ты вместе с ним…

Я найду тебя в Мурманске, в Чили,
В подворотнях, проулках, метро.
Переправы меня…

А Город живет, оживает к исходу апреля.
Дверями, как веками сонными, хлопает, щурясь.
Натянет, как струны…

«Выпусти, выпусти, выпусти,
Дай мне напиться, слышишь?!.
Зависти, ревности…

сколько еще оттенков?
пурпурно-красный, гранатовый…
платье-рубаха…

Если колыбель твоя – скорбь и боль,
Если колыбельная – вой и плач,
Ты не требуй…

Ни елея ни ладана – пыль, типографская краска,
Горячо и тягуче безумие каждой строки…
За истаявшим запахом листьев…

Мы красивы и молоды, голодны
До зубовного скрежета, белой пыли,
Мы бы стали…

Ничего не изменится, девочка, время не лечит.
(Это битая истина, правильно, стало ли легче?)
Не дано. Не положено…

«Пурпуром стянуто небо над выжженным островом.
День наполняется чайками и парусами.
Волны ложатся на камни…

Мокрый город, свинцовые тучи,
Горючие слезы по стеклам.
Капли-капли…

Выжжены волосы хной, апельсиновым соком
В рыжий, бессовестно рыжий, горчащий на вкус.
Ищешь…

«Никогда не рассказывай, никому,
Что любовь может падать в костры, во тьму,
Что бывает несчастным…

Двенадцать тысяч немо-мертвых строк останется;
И люди лгут, когда кричат: свежо преданьице;
И люди лгут, когда кричат…

Ты исповедуешь пределы
Лорнетных стекол, пышных фраз:
«И проросла…

Что ни вечер, то мне, молодцу,
Ненавистен княжий терем,
И кручина…

Если хочется плакать – плачь.
Мы поддержим, не подведем.
Вереницами…

Бесконечен этот тягун,
Как дорога в неблизкий свет.
За твоей спиною…

Лисичка-лисичка, куда же ты прячешься?
Хочешь меня заманить и увлечь
К мертвым развалинам…

Ты смеешься. В измученном воздухе трудно дышать.
Это серое небо осталось заложником дней.
В искорёженном пламенем…

Зубы покрепче стиснув. «Вашевысокобродь!»
Не показать им виду, не поднимая бровь.
Шагом, родная, шагом…