Юзек просыпается среди ночи, хватает её за руку, тяжело дышит:
«Мне привиделось страшное, я так за тебя испугался…»
Магда спит, как младенец…

Мне не страшно. Мне тепло. Улыбнись.
Погляди, как нынче смотрят с неба вниз:
за нас волнуются…

Небо рисует море. Море целует небо. Не думай о падежах. Это так, колыбельная рыб.
Есть очень мало правил. Пожалуй, самое главное: когда никак без людей, пусть они будут добры.
Море рисует море…

Когда похоронный патруль уйдёт
И коршуны улетят,
Приходит…

Табор не встал в деревне – это было запрещено законом, но о том, что приехали цыгане, каждый из жителей Цигенбокенбаха знал ещё до того, как кочевники успели поставить пёстрые фургоны в лесу, выпрячь коней, вынуть и приставить к козлам…

У него есть Нева и небо: он на меня не смотрит,
будто не видит.
По Неве разлетелись…

Война – повсюду; да если б война.
Вне экспериментов накрывает волна.
На каждой руке…

Качаюсь в лодке постели,
гляжу, как ходят по стенам
пятна света…

Я снова стара: старей, чем
любые людские речи,
любые…

В городе, где каждый куда-то спешит и обязательно занят,
где каждый день все новых приезжих выплевывает вокзал,
жил человек…

Поймай мне рыбу-луну, толстую и ленивую;
она лежит на боку круглой бледною льдиною,
и думает…

Нет, войны ещё нет, Светланка – это разбилось небо,
голубые осколки легли на землю, мы к ним пойдём купаться
и у кромки воды…

Май по-осеннему холоден; будто в инее вишни.
Что вы, звёзды, не ходите, раз уж на небо вышли?
Вы же замёрзнете…

Хороните мёртвых. Таков закон.
Смерть не хочет ведать дат и имён.
Не носите кости…

«Цин-
ка
Пан…

Одиночество в душном кафе.
Но,
как в зеркале…

Я никогда не родилась в Париже,
где смехом брызжет
из кафе-шантанов…

Ночи бывают хрустальными и в апреле.
Страстная неделя
исполнилась…

Солнцем горит окно старенькой хатки.
Стены белы, как сахар. На груше — цвет.
Вышла бабуся…

Сотня лет одиночества. Ни одного письма.
Кажется, плакать хочется. Или сойти с ума.
Всякая жизнь кончается…

Ночью падёт роса — можно открыть окно.
В комнату смотрит сад, ласково и чудно.
Рудаки открыт и ждёт…

Ночью все кошки серы, все луны белы, и только шёпотом, что бы там ни, пожалуйста;
ближе друг к другу стены, немее тело, и каждым шорохом — словно порохом вне, и ужас старости,
дряхлости и бессилия…

Умирают поэты. От чего? От алкоголизма.
От дурного образа жизни.
От неправильных…

Дети идут по полю. Поле — зелёное море. Кажется, это пшеница. В крайнем случае — рожь. Старшей море по пояс. Младшая…

весна идёт весне дорогу
зима вдруг заступает путь
изволь почти…

кажется, мы выросли, мама, но не прекращаем длиться.
время сглаживает движения, но заостряет лица.
больше мы не порох…

Моих дочерей звали Ира и Майя.
Я их до сих пор перед сном обнимаю -
две маленьких тени…

Сделаю тысячу белых птиц, пускай летают,
ищут пепел моих ресниц бумажной стаей,
где-нибудь на широком…

Страннейшая ведь вещь — красота!
Вот что меня измучило:
шиповник…

Танцевала на улице, на горячих камнях,
бубенцами на бубне гремучем звеня;
ты подъехал верхом…